Новый путь

– Приятно было прокатиться с тобой, – попробовал пошутить он.

– Не надо. Не пытайся рассмешить меня, когда хочется плакать. – Но улыбку из себя она выдавила. Дилан никогда ее не забудет.

Он погладил ее по щеке.

– Не плачь по мне.

Джой кивнула, вытерла лицо. Вздохнув, она посмотрела на него так, будто хотела запомнить всего, до малейшей черточки. Взгляд ее блуждал по лицу Дилана, и он точно так же смотрел на нее. Запечатлевал в памяти каждый штрих, каждый изгиб, оттенок ее волос, цвет глаз.

Она печально улыбнулась.

– Мы не обменялись фамилиями.

– Что случилось на дороге, остается на дороге, – сказал он.

– Если один из нас захочет отклониться от маршрута…

– …мы оба должны согласиться, – закончил он вместе с ней.

Они обменялись улыбками, и Дилан почувствовал, как защемило в груди. Ему придется очень нелегко.

– Не забывай меня.

– Никогда.

Дилан распахнул свою дверцу. Она сделала то же самое. Он забрал с заднего сиденья свои вещи и гитару, и они остановились у бордюра. Опустив поклажу на асфальт, он прижал ее к себе. Джой расплакалась. Он целовал ее и чувствовал соленый вкус слез. Этот вкус всегда будет ассоциироваться у Дилана с душераздирающим чувством расставания. Проклятье, это оказалось труднее, чем он ожидал. Тяжелее, чем петь на публике.

– Я никогда, никогда не забуду тебя, Джой, – поклялся он. Потом неохотно выпустил ее из объятий, поднял вещи. Взглянул на нее. Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга, потом Дилан окинул всю ее взглядом. Расклешенные джинсы с низкой талией. Обтягивающая футболка с радужным пони. На шее ожерелье из натуральных раковин. Волосы свободно падают на спину. Золотистые потоки солнечного света, в которые он зарывался пальцами, когда занимался с ней любовью. Она была прекрасна. Его девушка из Калифорнии. Его радость.

– Не говори ничего, Дилан, – прошептала она, когда их глаза встретились в последний раз. – Не говори «прощай».

– Не буду.

Секундой позже он оторвал от нее взгляд, резко повернулся и зашагал к вращающейся двери. Он не собирался оглядываться.

Не оглядывайся.

Не…

Оглянись.

Дилан остановился.

Нет.

Это все неправильно. Этого не может быть. Это не должно стать для них концом.

Повернувшись, он бросился назад к машине, оставив вещи на тротуаре.

– Джой! – Он бежал к ней.

Она побежала навстречу.

– Дилан!

Он поймал ее в свои объятия.

– Я не могу расстаться с тобой вот так, думая, что нам отведены только эти десять дней. Мне нужна…

Надежда.

– Мне кое-что нужно.

– О чем ты говоришь? – задыхаясь, спросила она.

– Я хочу заключить еще одну сделку.

Он схватил ее лицо в ладони и заглянул прямо в глаза. Он хотел, чтобы Джой поняла, насколько серьезно он относится к тому, что собирается сказать.

– Пообещай мне кое-что. Ступай и живи своей жизнью. Не ищи меня и постарайся не думать обо мне. Но, если жизнь сложится не так, как планировалось, будь там.

– Где? – крикнула она, вцепившись в его руки.

– В закусочной, где мы встретились. В тот же день, в то же время, через десять лет. Если оба приедем, начнем оттуда. Если один из нас не приедет, то другой должен отнестись к этому спокойно и жить дальше. Ты можешь сделать это для меня, Джой?

Она решительно кивнула.

– Обещаю, что сделаю то же самое.

– Да. Да! – сказала она и снова расплакалась. Потом поцеловала его, и в ее поцелуе Дилан ощутил это. Надежду.

– Десять лет, Джой, – сказал он, отступая на шаг.

– Десять лет.

Дилан улыбнулся и зашагал к двери, по пути подобрал вещи. На этот раз ему не нужно было оглядываться, потому что впереди блеснула надежда.

Там была Джой.

Глава 30 После

Дилан

С веранды «Нобу Малибу» можно увидеть один из самых потрясающих закатов на всем побережье Южной Калифорнии. По меркам их индустрии дело было, в общем-то, семейное, но Чейз снял весь ресторан, чтобы отпраздновать свое бракосочетание с Дакотой. Они подняли тост за молодоженов, попробовали восхитительные блюда азиатской кухни в стиле фьюжн и разрезали торт. Но, как только опьяневшая от счастья чета смешалась с гостями, Дилан вышел на веранду – побыть наедине со своей завистью и влить в себя наполненный на четыре пальца стакан «Макаллана».

Нет, он страшно рад за Чейза и Дакоту. Но, видя, как счастлив брат, Дилан не может не усомниться в верности убеждения, в плену которого пребывает по той единственной причине, что оно позволяет ему чувствовать себя несчастным. Никому из Уэстфилдов не дано заниматься музыкальным бизнесом и иметь долгие и крепкие отношения.