Новый расклад в Покерхаузе

– Видно, несчастный был фетишистом, – сказала она, очищая банан с хладнокровным интересом, который напомнил сэру Богдеру об их медовом месяце. – Ну прямо как – ты помнишь? – тот парнишка, который в уборной поезда завернулся в полиэтилен.

– Да, нечего сказать, выбрал местечко, – отозвался сэр Богдер, накладывая себе консервированной малины.

– Конечно, налицо проявление материнского комплекса, – продолжала леди Мэри. – А полиэтилен, очевидно, заменял плаценту.

Сэр Богдер отодвинул тарелку.

– Скажи еще, что бедняжка надувал презервативы, потому что завидовал мужчинам с большим членом, – хмыкнул он.

– Юноши этим не страдают, Богдер, – сурово поправила леди Мэри. – Только девушки.

– Да? Ну так, наверно, это служанка обзавидовалась. Ведь никто же не доказал, что это Пупсер забил дымоход презервативами. Добыл-то их он, это точно установлено. Но не исключено, что надула их миссис Слони и она же запустила вверх по трубе.

– Ах, да, я и про нее хотела – сказать, – вспомнила леди Мэри. – Декан очень нелестно отзывался о миссис Слони. Он, кажется, считает, что если у молодого человека был роман со служанкой, значит, он потерял рассудок. Ярчайший пример классовых предрассудков. Впрочем, я всегда считала Декана исключительным ничтожеством.

Сэр Богдер посмотрел на жену с нескрываемым восхищением. Ее противоречивость никогда не переставала удивлять его. Демократизм леди Мэри происходил от врожденного чувства превосходства, которое ничуть не уменьшилось даже после замужества. Временами он думал о том, что она согласилась отдать ему руку и сердце не без задней мысли. Уж не вздумала ли она таким образом щегольнуть своими либеральными взглядами? Он отмел мысли личного характера и подумал о последствиях смерти Пупсера.

– Теперь сладить с Деканом будет очень трудно, – сказал он задумчиво. – Он уже твердит, что всему виной сексуальная вседозволенность.

Леди Мэри фыркнула.

– Полная чушь, – бросила она неуверенно. – Если бы в колледже были женщины, такого бы никогда не случилось.

– А Декан считает, что как раз присутствие миссис Слони в комнате Пупсера и вызвало катастрофу.

– Декан, – в сердцах сказала леди Мэри, – закоренелый женоненавистник. Гибкая политика совместного обучения поможет избежать сексуального подавления, следствием которого и является фетишизм. Постарайся внушить это членам Совета на следующем заседании.

– Дорогая, – устало отозвался сэр Богдер. – Ты, кажется, не понимаешь всю трудность моего положения. Теперь я едва ли могу уйти в отставку. Это будет выглядеть так, будто я взял на себя ответственность за случившееся. К тому же у меня теперь появится забота посерьезнее – сбор средств на восстановление здания. Ремонт башни встанет в четверть миллиона.

Леди Мэри кинула на него строгий взгляд.

– Богдер, – сказала она. – Ты не должен сдаваться. Не поступайся принципами. Не бросай оружие.

– Оружие, дорогая?

– Оружие, Богдер, оружие.

В устах убежденной пацифистки такая метафора звучала по меньшей мере неуместно. А что касается оружия, то происшествие с Пупсером выбило из рук сэра Богдера последнее оружие.

– Не знаю, что и делать, – сказал он.

– Ну, прежде всего, распорядись, чтобы в колледже продавались презервативы.

– О чем, о чем?! – закричал сэр Богдер.

– О чем слышал, – огрызнулась его жена. – В уборной Кингз-колледжа даже торговый автомат стоит. И еще кое в каких колледжах. Весьма здравая предосторожность.

Ректор содрогнулся:

– В Кингз-колледже, говоришь? Ну, им полагаю, нужно. Еще бы: притон гомосексуализма.

– Богдер, – предупредила леди Мэри.

Сэр Богдер осекся на полуслове. Он знал, что думает жена по поводу гомосексуалистов. Она испытывала к ним не меньшее уважение, чем к лисам, а охоту на лис она порицала, мягко говоря, несдержанно.

– Я только хотел сказать, что Кингз-колледж их держит для определенной цели, – объяснил он.

– Я не думаю, что… – начала леди Мэри, но тут служанка-француженка внесла кофе.

– Так вот я говорю…

– Pas devant les domestiques [24], – перебила его жена.

– Да, да, – спохватился сэр Богдер. – Я только хотел сказать, что их держат pour encourager les avtres*.

Служанка вышла, и леди Мэри разлила кофе по чашкам.

– Кого это остальных? – спросила она.

– Остальных? – не понял сэр Богдер, который уже потерял нить разговора.

– Ты сказал, что Кингз-колледж установил торговые автоматы, чтобы подбить остальных.

– Точно. Я знаю, как ты относишься к гомосексуализму, но все хорошо в меру, – объявил он.

– Богдер, ты увиливаешь от ответа, – твердо сказала леди Мэри. – Я настаиваю, чтобы хоть раз в жизни ты сделал то, что обещаешь. Когда я вышла за тебя замуж, у тебя было столько светлых идеалов. Смотрю на тебя теперь и думаю, где же тот человек, за которого я вышла.

– Дорогая, кажется, ты забываешь, что всю жизнь я занимался политикой, – запротестовал сэр Богдер. – Поневоле научишься идти на компромисс. Прискорбно, но это факт. Если угодно, называй это крушением идеализма, но, по крайней мере, так было спасено немало человеческих жизней.

Он взял кофе, пощел в кабинет, угрюмо сел у огня и стал размышлять о собственном малодушии.