Новый рассвет

Это очень простое дело, но вам нужно начать с себя. Это не значит, что вам нужно что-то делать. Я говорю, что вам нужно чем-то быть, то есть какой-то силой, харизмой, магнитом, который сможет притянуть сердца людей к вам; поэзией, такой песней, чтобы люди начали бессознательно подпадать под ее влияние; танцем, чтобы люди, разучившиеся танцевать, неожиданно ощутили, как в их ногах поднимается энергия. Они захотят присоединиться к вашему танцу.

Итак, мы не должны противостоять политикам и ядерному оружию, нам нужно создать уравновешивающую силу, более действенную силу. Когда люди вкусят жизнь, о которой они совсем забыли, они тотчас же перестанут поддерживать политиков. И это уже начало происходить.

Во Вьетнаме тридцать процентов солдат не пользовались оружием. Американское правительство растерялось, оно не знало, что предпринять. Генералы не могли ничего придумать, потому что такого прежде не бывало, ведь солдат отправляется на войну убивать. Но во Вьетнаме всем стало ясно, что США ведут себя абсурдно, убивая бедных людей, которые не сделали Америке ничего дурного. Солдатами было молодое поколение, которое смогло увидеть бессмысленность этих действий. Зачем убивать этих крестьян? Эти; бедняги работают в полях или садах, это женщины и дети — с какой стати их нужно убивать? Они не сражаются, и они не представляют опасности для Америки.

Тридцать процентов солдат каждый день уходили на передовые позиции, а вечером возвращались, не израсходовав ни одного патрона. Эти тридцать процентов человек показали путь. Если это случилось с одной третью, тогда почему не может произойти со всеми? А вьетнамская война не могла уничтожить всю жизнь на земле.

Нужно дать солдатам понять… на самом деле, атмосфера во всем мире станет предупреждением каждому человеку о том, что политики сошли с ума, и теперь их нельзя поддерживать. Просто вообразите себе: если армии маршевым строем будут встречаться и обниматься с вражескими армиями, если они устроят замечательные совместные танцы, а потом радостно вернутся домой — что смогут сделать политики? Они могли послать под трибунал одного солдата, но всех солдат засудить им не удастся. Да и кто станет судить солдат? Генералы сами будут пританцовывать на этих сводных вечеринках.

К нам подступает великий опасный миг, и нам нечего бояться.

Вы ничего не можете сделать для того, чтобы предотвратить войну, но вы можете быть такими, чтобы все ваше бытие стало предотвращением кровопролития.

Милый Ошо, сидя перед тобой, я часто ощущал странное пространство, а сейчас это происходит все чаще. Меня все равно как засасывает в пространство, из которого я в полуобморочном состоянии пытаюсь выйти. Судорожным движением я открываю глаза, но лишь ненадолго, а потом это пространство снова захватывает меня. Я пытался двигаться в него осознанно, но добился небольшого успеха. По всей видимости, это ценное переживание, но я чувствую, что упускаю что-то, поскольку недостаточно бдителен. Милый Ошо, посоветуй мне что-нибудь.

Чидананда, с тобой происходят абсолютно нормальные вещи. И тебе не нужно создавать из этого проблему, ты ничего не упускаешь. На самом деле, ты обретаешь такую гармонию, такую глубокую связь, что тебе кажется, будто ты уснул.

Возможно, ты не сможешь повторить произнесенные мною слова, но они отразятся эхом в твоем сердце, в твоем существе, и они выполнят свою работу. Это явление изменит тебя. Ты увидишь изменение в своих поступках, в своем поведении, в том, как ты реагируешь в ситуациях. И будет доказательством это, а не память о сказанном мною.

Не заставляй себя оставаться бдительным, потому что это значит, что ты разрушаешь гармонию. Позволь себе полностью погрузиться в это явление и затеряться в нем. Это не сон, а погружение в самадхи.

Самадхи и сон очень близки, они кажутся почти одним явлением. Мы привыкли ко сну, и мы знаем, что это такое, поэтому мы принимаем за сон самадхи, когда оно происходит в первый раз. Сон известен, а самадхи неизвестно. Единственное различие в том, что, спя, вы видите сны, а в самадхи у вас нет снов, а есть только безмолвие, высшее безмолвие — глубокая тишина, словно вас больше нет.

В церкви священник не позволял никому уходить посреди его проповеди. Причина этого запрета была в том, что проповедь пробуждает тех прихожан, которые еще не отошли от прекрасного утреннего сна.