Новый Рассвет

Болезнь отца совсем подкосила мои мечты. Времени между работой и уходом за стариком практически не было. Нужны были деньги, возможности, а без знакомств их можно только заработать усердным трудом, который беспощадно отнимал ценные минуты жизни у отца. Как бы я ни старался, сколько бы сил ни тратил, ускорить процесс выздоровления не получалось, все становилось только хуже у нас обоих. И после череды неустанных боев, все закончилось неминуемым поражением.

Он дал мне все для самостоятельного выживания: мудрые наставления я буквально записывал на подкорке, все «уроки» выучил наизусть. Я знал, как жить. Но после таких ужасных событий из головы все исчезает, будто шредер безжалостно съедает конспекты, копившиеся годами.

Смерть отца ослепила: я не видел радости, не разбирал чувств и уж тем более не мог думать о будущем. Скитался от работы к работе, ища, где бы регулярно платили, забыв про все мечты. Я просто «был» и не больше.

Сейчас все налаживается… я стараюсь все налаживать. Как оказалось, это тяжелый процесс, идти нужно много и долго, но нужно, остановиться всегда успеешь, а вернуть возможности – вряд ли. Поэтому я взялся за ум: стал осознанно выбирать работу и приоритеты. Планы были выстроены, я их придерживался и понемногу, наконец-то, двигался дальше.

––

Смена начиналась как обычно: завтрак – раздевалка – чужой багаж. Только здесь я не отвлекался на собственные мысли. Рутинные действия, подсчет и четкость движений помогали, чему я был бесконечно благодарен: «Хоть какая-то передышка».

Любые размышления давались тяжело из-за их количества. Мысли потоками лавы вырывались из головы, поглощая события. Неразборчивым каменным дождем проходили над моими равнинами и путались, не давая понять желаний. Думать, конечно, полезно, анализ ситуаций открывает новые истины, но вулкан хоть иногда должен «засыпать», иначе все живое погибнет.

Закончив очередную выгрузку, я вышел на улицу и поджег сигарету – мое спасение, пятиминутный перерыв среди чужих сумок и шумных пассажиров, жалоб, криков: не важно радости или ненависти – они мешали. Солнце по-прежнему мягко ласкало своими лучами, легкий ветерок играл с дымом тлеющего табака, а чистое голубое небо сулило жаркий день.

На горизонте виднелся морской берег, одинокие частные яхты медленно проплывали по лазурной тихой воде. Людей на улице практически не было. Вот оно, преимущество утренних смен – одиночество. Всегда приятно наблюдать за городскими пейзажами, особенно когда их не загораживают шумные толпы.

Мимо меня надменно прошагала пожилая женщина:

«Прохлаждаешься, парень? Нет бы работать усердно, только здоровье губишь».

Спорить, вероятно, было бесполезно, а испортить себе настроение с самого утра – не лучшая идея:

«И Вам доброе утро, миссис Шердон!»

«Ха, смотрите какой, еще и дерзит, слушай стариков почаще, может ума наберешься», – огрызнувшись, она зашагала дальше по своим делам.

Старушка была в целом обаятельной, умела выстраивать диалоги и «заглядывать» людям в душу. Вот только молодых не любила, считала, что поколения до 40 лет сейчас ничтожны и ничего не умеют, и ее почему-то никогда не слушают. Наверное, именно это и вызывало в ней бурю отрицательных эмоций. Однако, что говорить, советы иногда и в правду были дельные.

Она вдруг остановилась на полпути, обернулась и посмотрела мне прямо в глаза, странным, пугающе глубоким взглядом:

«Поосторожнее будь, парень».

«Ла-а-а-дно, – протянул я в своих мыслях. – Не будем усложнять ситуацию, лучше просто улыбнусь ей в след».

Миссис Шердон всегда приглядывала за мной. Сколько себя помню, раздавала советы, приходила на помощь, если в детстве я разбивал коленку, гуляя по улице. На остальных детей она смотрела иначе. Наверное, у них просто был какой-то договор с моим отцом, который, похоже, она до сих пор не может нарушить. Он много работал, надо же было кому-то за мной присматривать.

Солнце постепенно набирало обороты, поднимаясь все выше на голубом небе. В это время года жар подступает только часам к девяти утра, до этого момента лучи не успевали нагреть остывшие за ночь здания и дороги, а свежий бриз с моря усложнял им работу. Но сейчас температура будто бы с каждой секундой росла, становилась все выше. Я глянул на часы, – минутная стрелка едва пересекла порог семи, солнце было довольно низко и не могло так жечь. Однако меня бросало в жар, огненное светило нещадно разливало свои лучи, будто пыталось утопить меня в этом свете, оно вонзало жгучие стрелы, прожигало одежду, дурманило. Желание курить сразу ушло на задний план. Я оперся на стену здания, едва дыша, перебрался в тень и обмяк, сполз по стене словно способность стоять отобрали. Я закрыл глаза, открывать их совсем не хотелось, я оттягивал этот момент так долго, как только мог, успокаивал себя всеми возможными методами, убеждал, что все закончилось, но казалось, если появится даже небольшая щель между веками, все начнется сначала.