Новый рассвет

От его улыбки Бэннер почти согрелась, почти, но не совсем. Она вошла в спальню, нащупывая в темноте лампу и спички. Руки дрожали так, что она едва сумела чиркнуть спичкой. Если согреться и обсохнуть, эта изматывающая дрожь пройдет. Она это знала. Голова прояснится. Предметы перед глазами не будут расплываться. И в животе перестанет крутить.

Бэннер стянула мокрое платье и аккуратно повесила его на стул сушиться. Натянула через голову ночную рубашку и укутала ею посиневшие, покрытые гусиной кожей руки. Запахнула теплый зимний халат, натянула пару чулок, единственным достоинством которых было то, что они согрели окоченевшие ноги.

Не схватила ли она лихорадку? Может быть, поэтому ее так знобит? Ведь стоит лето. Даже под ливнем она бы так не замерзла. Мысль о еде вызывала отвращение. В животе явно было неладно. Бэннер редко тошнило. Поэтому неприятный симптом ее тревожил.

Она вернулась в гостиную и увидела, что Джейк сдержал слово. Оранжевые и желтые языки пламени лизали дрова в камине. Он переворачивал их железной кочергой, чтобы лучше продувались. Услышав шаги, он обернулся.

– Иди к огню. – Джейк взял Бэннер за руку и подвел к камину. Не лихорадка ли у нее, подумал он. Глаза неестественно блестят, будто стеклянные. Он растер ей руки выше локтей. – Ну как?

– Лучше. – Бэннер вздохнула и осторожно прислонилась к Джейку, но поняла, что он еще мокрый. – Ты тоже переоденься.

– Уже иду.

У нее упало сердце. Она не могла представить, что он возвратится в конюшню. Дождь, как занавес, разделял дом и конюшню. Он будет так далеко. Ей было плохо, хотелось, чтобы он обнял ее, гладил по голове, шептал, что скоро ей будет лучше, – так делали родители, когда она в детстве изредка болела. Но Бэннер не могла попросить Джейка об этом. Он подумает, что это женская уловка или что она ведет себя как ребенок, напуганный дождем.

– Надеюсь, с тобой все будет в порядке? – спросил он.

– Я заварю чашку чая и возьму с собой в постель.

– Неплохая мысль. Что тебе нужно, так это хорошенько выспаться. – Джейк кончиком пальца погладил Бэннер по щеке. – День выдался нелегкий.

– Да. Ты прав. Мне нужно выспаться.

– Если понадоблюсь, я буду неподалеку.

Джейк ласково поцеловал Бэннер в щеку и вышел. Порыв ветра с дождем налетел на него, заливая порог. Бэннер долго смотрела на лужицу невидящими глазами, хотя дверь за Джейком давно закрылась. Судорога скрутила живот, и она поняла, что уже несколько мгновений стоит неподвижно.

Заставляя себя ходить, Бэннер вынесла лампу на кухню и налила в чайник воды. Не было сил растопить плиту, поэтому она поставила чайник обратно в камин и села поближе к огню.

С каждой минутой ей становилось все хуже. Колики в животе наступали с регулярными интервалами. Ее тошнило, но она железным усилием воли сдерживала рвоту. Ее то бросало в дрожь, несмотря на теплый халат, то прошибал пот, и она дергала за ворот в безумных попытках его сбросить.

Чайник начал закипать, и тут постучал Джейк.

– Бэннер! – Дверь открылась и захлопнулась. Она взглянула на него с низкой табуретки у очага.

– С конюшней что-то неладно, а я до сегодняшней ночи не знал.

– Что такое? – Голос у Бэннер был хриплый.

– Крыша протекает. – Уголок рта Джейка приподнялся в кривой усмешке. – Мы с Бураном не поделили единственное сухое стойло. Он победил. Ты не против, если я лягу здесь? – Джейк кивком головы указал на кушетку.

– Мне будет лучше, если ты останешься со мной. – Произнося эти слова, Бэннер всей душой надеялась, что так оно и будет. Хуже стать уже не может.

– Ты уже попила чаю? – Джейк бросил на пол у дивана сухую одежду и постельные принадлежности.

– Как раз собираюсь. Чайник уже кипит.

Из груды белья он вытащил бутылку виски.

– Я к нему кое-что добавлю. Это тебя согреет. Сиди на месте. Сейчас схожу на кухню, переоденусь и заварю чай.

Он отнес на кухню дымящийся чайник и сухие вещи. Как только он скрылся из виду, Бэннер, схватившись за живот, согнулась пополам. У нее и раньше случались колики, но не такие сильные, как сейчас.

Но к тому времени, как переодетый Джейк вернулся, неся две чашки ароматного чая, самая жестокая боль прошла. От чая подымался пар. Джейк протянул Бэннер чашку, подогнул по-индейски ноги и сел. Установив чашку на ноге, он протянул руку за бутылкой. Откупорил ее и наклонил над чашкой.

– Это только в медицинских целях, сама понимаешь.

Он налил Бэннер чуть-чуть, и она насупилась.

– Ма мне всю жизнь потихоньку давала виски. Каждый раз, когда я кашляла.

Джейк рассмеялся и подлил виски себе в чай.

– Нам она тоже наливала. Кукурузный спирт, что гнали на холмах Теннесси. – Он передернулся и скорчил рожу. – Однажды Люк схватил круп, и ему так понравилось виски, что он начал его просить. Тогда Ма и поняла, что он поправляется. – Он улыбнулся приятным воспоминаниям и встряхнул головой.