Новый скандал в Богемии

– Не угроза, а всего лишь предупреждение, дорогая Нелл. Мужчины слишком чувствительны. Они не умеют справляться с такими ситуациями.

– Как и бывшие ухажеры их жен? – съязвила я.

– Именно так, – не моргнув глазом, ответила подруга. – В особенности короли, и тем более, если они демонстрируют нежелание сближаться со своими женами.

– Она не красавица, – заметила я после паузы.

– Но и не настолько ужасна, – возразила Ирен. – Над ней просто надо поработать. Кроме того, тот Вилли, которого я знала, не отличался разборчивостью в подобных вопросах. Любая более-менее симпатичная женщина могла привлечь его внимание.

– Но тогда он еще не был избалован такими женщинами, как ты.

– Ты слишком мне предана, Нелл, – засмеялась довольная Ирен. – Конечно, у меня есть определенные достоинства, но ни одно из них не может равняться с королевским происхождением и большим приданым. К своему сожалению, этот урок я твердо выучила в Богемии. Женщины в салоне Ворта тоже правы, сколько бы я с ними ни спорила. Я играю с миром не по правилам. И страдаю из-за этого. Но Клотильда Лотман ведет честную игру. И мне совсем не нравится, что Вилли так плохо обращается с ней.

– Это значит, что ты собираешься помогать королеве? Ирен, как ты можешь!

– Я пока не знаю, что собираюсь делать. В любом случае, дело ожидается интересное.

Меня пронзило дурное предчувствие. У нас с Ирен были совершенно разные представления о том, что такое интересное дело.

Глава пятая Сияющая красота

Я проснулась той ночью в Нёйи под тихие звуки цыганских мелодий Антонина Дворжака.

Какое-то время я еще лежала в тревожной полудреме. Как часто бывает, когда хранишь чужие секреты, тайное знание оказывало сильное влияние на мое мировосприятие.

У меня перед глазами стояло вчерашнее послеобеденное веселье Ирен. Как всегда, она расцветала на публике. А Годфри, как всегда, был очень вежлив и внимателен к нам обеим. И из-за этого я чувствовала себя предателем. После обеда в гостиной Ирен комично изображала наш визит к великому Ворту, и Годфри постоянно спрашивал о моих впечатлениях.

– Как ты думаешь, во что же этот парижский модист оденет Ирен, если павлиньи перья для нее недостаточно роскошны? – поддразнивал он супругу.

– Во что-нибудь еще более смелое, без сомнения! – поддержала я шутку. Годфри всегда подстрекал меня на легкий бунт против Ирен. – Возможно, в мешковину… – продолжила я, несмотря на возмущение моей подруги, – отделанную бриллиантами!

– Золушка в бриллиантах! – Годфри посмеялся над нарисованной мной картиной. – Вот бы увидеть и услышать, как Ирен исполняет эту роль, одетая в ту перевязь от Тиффани, Бриллиантовый пояс!

Ирен откинулась в кресле, отбросив на время свою театральность:

– Вы уже видели заметку в газете со мной в этой роли и в этих бриллиантах.

– Заметки недостаточно, – возразил Годфри. – В жизни ты всегда впечатляешь куда больше, – добавил он с лукавым огоньком во взгляде.

– Как и бриллианты, – парировала Ирен. – Интересно, где же теперь этот шедевр Тиффани? – задумчиво спросила она. – Ты же не видела его, Нелл?

– Конечно нет. Я не была в Ла Скала на том спектакле. Тебе, наверное, было тяжело носить такую впечатляющую гирлянду от плеча до самого бедра?

– Ничуть. Не тяжелее, чем связку безе. Какой изумительный дизайн – как кружевной пояс, с которым любой наряд становится красивее! Мне говорили, что он сиял на сцене, будто комета.

– Нонсенс! – Годфри зажег длинную сигару и протянул ноги в домашних туфлях к огню: ночи были уже не такими теплыми, и мы разожгли камин. – Кометой сияла ты, дорогая, бриллианты лишь отражали твое великолепие.

– Вот видишь, – смеясь, обратилась ко мне Ирен. – Годфри – мой самый преданный поклонник. Стоит только вспомнить о моем выступлении, и он покорен!

Мы с Годфри промолчали: каждый из нас вдруг понял, что Ирен сможет петь лишь изредка и только для частной аудитории. Ей пришлось оставить сцену, когда король Богемии своевольно прервал ее карьеру в Праге, а затем рискованное знакомство с Шерлоком Холмсом обеспечило ей преждевременную отставку.

Лежа в кровати той ночью, я думала о таланте Ирен, который так внезапно и случайно умолк. Она никогда не говорила о своей потере, а я не осмеливалась напоминать ей. Наверняка разлука с музыкой мучила ее, хотя она никогда бы этого не показала. Поэтому я не была удивлена, когда услышала звуки фортепиано в те бессонные часы. Конечно, события, которые произошли накануне днем, перенесли Ирен назад в Богемию, туда, где перед ней еще лежало блистательное будущее, в котором не было ни меня, ни Годфри.