Новый сладостный стиль

В отдельном кабинете Стенли обратился ко всем присутствующим: «Я надеюсь, банда, вы оценили тот факт, что я вас собрал именно здесь. Ведь „Фимми“ – это часть нашего общего наследия». – «Уж не хочешь ли ты сказать, что все здесь евреи?!» – воскликнул чрезвычайно удивленный Алекс Корбах. «Именно это я и хотел сказать, дорогой Лавски! – хохотнул Стенли. – Все здесь могут гордиться капельками того, что называют еврейской кровью».

Александр обводил взглядом собравшихся вокруг нескольких круглых столов. В притушенном освещении они выглядели как групповой портрет фламандской кисти. Хорош Сион, особенно в лице генерала Пью, этого крокодильчика из дельты Меконга. «Йес, йес, Лавски, – захихикал генерал. – Моей мамочки мамочка была еврейской гувернанткой в семье Хуонга Ксян Нгуэма».

Невольно глаза Алекса повернулись к черному красавцу Бенджамену Дакуорту: ну уж тут-то, казалось, все чисто. Тот сдержанно улыбался: «А моей мамы девичья фамилия была Вайсаки. Грейс Вайсаки, Стенли Корбах не даст мне соврать». – «Звучит скорее по-японски, чем по-еврейски», – возразил Алекс. Бывший парашютист взял салфетку и написал на ней девичью фамилию своей матери. Получилось Vysocky. «Высоцкий?!» – вскричал Александр. «Честь имею», – щелкнул каблуками специалист по охране крупных коммерческих объектов. «Что касается меня, то я на сто процентов еврейка», – заявила Бернадетта де Люкс и почему-то потрясла плечами на цыганский манер.

До знакомства со Стенли, надо сказать, Берни никогда не «торчала» на своем еврействе, если вообще о нем помнила. Теперь она с удивившей ее самое ясностью вызывала в памяти картинки детства: папа-талмудист и мама-печальница, по субботам вся семья сидит, накрывшись талесами, и бормочет молитвы, не решаясь даже встать и зажечь свет, чтобы не прогневать Всевышнего. Тут кстати тявкнул из своей расселины ее любимый Кукки. Кукки, мальчик гетто, иди погуляй по столу, тебя тут все любят. Кукки в ужасе шарахался от мясных лопат этнического ресторана, но зато с удовольствием слизывал лед с оплывающих водочных штофов.

После заявления Берни, которую прежде члены ее кружка вообще-то производили скорее от эллинов, чем от иудеев, все общество пришло в волнение. Каждый старался предъявить свое еврейство, но, увы, главный аргумент присутствовал, честно говоря, только у Бруно Касторциуса из правоверного Будапешта. Остальным почему-то удалось сохранить избыток кожи. Стенли с удовольствием прислушивался к общему шуму и с удовольствием оглядывал эту группу лиц, которую он уже называл своей бандой. С этой бандой, думал он, я, может быть, смогу воплотить идею Четвертого Исчезновения, то есть отдать свои деньги другим. Он был, пожалуй, единственным, кому удалось добить до конца большой бифштекс Фимми. Стараясь не упустить нить беседы, он большим ножом, годным для выяснения отношений во дворцах Ашкелона и Кесарии, отрезал куски, сдабривал их большим слоем кошерной горчицы и сопровождал великанскими глотками кошерного пива «Маккаби», названного в честь могучих братьев, поднявших 2300 лет назад восстание против греческого декаданса во славу Единого Бога. Давно уже он не испытывал такого удовольствия от еды, питья, созерцания лиц и обмена словом. Закончив дело, он поднял руку и попросил внимания. «Внимание!» – тут же резко крикнула знающая свое дело Роуз Мороуз, и внимание было дадено.

«Кем по национальности был наш праотец Авраам? Мы знаем, что он был сыном Фарры из колена Сима, что он жил в междуречье Тигра и Евфрата, в городе Ур, стало быть, он был либо халдеем, либо шумером, либо ассирийцем, что приблизительно одно и то же. Евреев тогда просто не существовало, а ивритских пастухов в пустыне никто не считал народом. За два тысячелетия до того, как Господь явился к Аврааму и повелел ему начать новый народ, в Полумесяце Плодородия существовали развитые цивилизации, шумерская на Востоке и египетская на Западе. Там были ремесла, искусства и даже своды законов. Всякий, конечно, помнит Столп Хаммурапи, выставленный в Лувре».

Вождь сделал паузу и внимательным взором обвел присутствующих. Решался, возможно, вопрос о кадровом составе «банды». Каждый либо жестом, либо мимикой подтвердил знакомство с Хаммурапи. Бернадетта, например, приподняла правое плечо и левую бровь: как, мол, можно не знать выдающийся столп человечества? Пью многозначительно поинтимничал со своей сигаретой: вопрос напомнил ему курсы генштаба при режиме Нго Динь Дьема. Бруно Касторциус обеими руками над головой изобразил воспарение к вершинам юриспруденции. Алекс опрокинул в рот рюмаху водки и показал три пальца: дескать, еще с третьего класса знает вавилонское слово, что говорило само за себя. В общем все присутствующие так или иначе выказали знакомство с обсуждаемым предметом, один лишь Матт Шурофф сохранил каменную неподвижность.

«Может быть, кто-нибудь просветит нашего друга?» – поинтересовался Стенли. «Да необязательно, – разжал наконец губы Матт. – Из-за этого Столпа Хаммурапи я провел сутки в парижской полиции».