Новый стратегический союз. Россия и Европа перед вызовами XXI века: возможности «большой сделки»

Тем более что, как показывает исторический опыт отношений между Россией и Европой Европейского союза, кратко рассмотренный нами в этом разделе, возможности и перспективы сотрудничества и сближения находятся в теснейшей зависимости не только от структурных изменений в Европе, но и от реакции практически каждого из европейских государств, а также России на вызовы глобального порядка.

Вместе с тем нельзя упускать из виду то, что инерция поступательного диалога последних лет, обеспечившего бюрократические аппараты Москвы и Брюсселя масштабным планом работ по сближению законодательства и открытию рынков, не оставляет возможностей для настоящего, а не декларативного разворота в сторону другого партнера. Все большее количество российских компаний идет в Европу и на практике осваивает принятые там методы конкурентной борьбы, неся при этом существенные некоммерческие издержки. Вопрос в том, насколько устойчивой будет политико-экономическая конструкция, возникшая на такой основе. Пока внутренние условия России и ЕС, их действия на международной арене и в двусторонних отношениях говорить о такой устойчивости не позволяют.

Часть вторая ТРИ ВЫЗОВА И ТРИ КОНТЕКСТА

Глава первая МЕЖДУНАРОДНАЯ АНАРХИЯ КАК РЕАЛЬНАЯ МНОГОПОЛЯРНОСТЬ, ИЛИ КОНТЕКСТ ПЕРВЫЙ – МЕЖДУНАРОДНЫЙ

Глобальная анархия

Цель этого раздела – проанализировать основные вызовы международного, регионального и национально-государственного характера, на которые в начале XXI века должны отвечать Россия и Европа. Как мы сможем убедиться, поиск решения дилемм, возникающих в связи с этими вызовами, может уже на уровне двусторонних отношений толкнуть наших «пленников» к продолжению и даже усилению «игры с нулевой суммой». Формат возможных решений зависит во многом от внутренней структуры каждого из партнеров, которая и определит его способности к выживанию.

Определяющая характеристика мира первой четверти XXI века – глобальный беспорядок или анархия, с разной степенью интенсивности сталкивающая бильярдные шары национальных интересов больших и малых держав. Формирующаяся многополярность, о наступлении которой спешат объявить уже сейчас, потребует еще достаточно долгого времени для того, чтобы приобрести более-менее зримые черты. И еще более продолжительный период потребуется для того, чтобы на основе de facto многополярного мира возникла de jure институционализированная система международной безопасности, обязательное условие которой – баланс сил и ответственности нескольких держав или союзов. Политико-правовые параметры такой ответственности пока не могут быть определены даже приблизительно.

Пока процесс формирования новой структуры международных отношений сдерживается целым рядом факторов. Во-первых, очевидна неспособность потенциальных полюсов стать такими и аккумулировать вокруг себя союзы стран-сателлитов, установив контроль над ними. Сохраняющаяся несоизмеримость военных и экономических возможностей несостоявшейся (как ее определил Юбер Ведрин, экс-министр иностранных дел Франции и один из важнейших членов интеллектуальной команды президента Николя Саркози) гипердержавы США и ее потенциальных конкурентов в Европе, России или Китае сдерживает возникновение действительно многополярного мира. Результатом становится глобальный беспорядок, который и будет в ближайшие годы, если не десятилетия, олицетворять реальную многополярность. Ситуацию, отличающуюся качественным образом от идеальной многополярности, которую многие хотели бы видеть. В этой связи Тьерри де Монбриаль отмечает:

«Важным для понимания международной ситуации аспектом, характеризующим состояние мира и процессов в нем, является большое количество разных интересов. Каждая страна с большими „способностями к существованию“ стремится распространить свое влияние в мире точно таким же образом, как Европа делала это в Новое время и как это делали колониальные державы, включая Россию, в XIX веке».[55]

Во-вторых, возникновению структурированной многополярности будут всеми средствами препятствовать США, которые в перспективе 10–15 лет сохранят способность полностью самостоятельно принимать и реализовывать важнейшие решения в области мировой политики и экономики, препятствуя тем самым не только решению системных региональных проблем, но и формированию баланса сил в международном масштабе.