Новый Вавилон

— Только в субботник, — с дурацкой ухмылкой вставил Гуру. — Коммунистический, дхармой клянусь…

Товарищ Шпырев, приобняв Генри, затянул песню о товарище, отправившемся воевать за рабочее дело. Ту самую, о которой ему напомнил Вбокданов. На удивление, у него оказались и приличный голос, и слух.

О весенних рассветах
Тот парнишка мечтал,
Мало видел он света,
Добрых слов не слыхал.

Рядом с девушкой верной
Был он тих и несмел,
Ей любви своей первой
Объяснить не умел.

И она не успела
Даже слово сказать,
За рабочее дело
Он ушел воевать…

Говорить о чем-то серьезном в таких условиях было непросто. Тем не менее, я уловил смятение на лице фройлен Штайнер, как если бы она сболтнула лишнего, и теперь не знала толком, как выкрутиться из неудобной ситуации. Она кинула быстрый взгляд на Вывиха, словно за поддержкой, но Гуру давно уж был не в том градусе. В отличие от доктора Вбокданова…

— Скажите, полковник, Иисус Христос существовал как физический персонаж? — неожиданно спросил меня доктор Вбокданов. — То есть человек из плоти и крови?

— Тебе повезло, Шурик, что тебя прям сейчас Триглистер не слышит, — вставил Гуру, оперев голову о кулак. Полагаю, она представлялась ему чугунной.

— Думаю, не имеет особого значения, жил ли когда-либо Христос, — сказал я, гадая, к чему бы этот вопрос.

— Почему не имеет? — спросил Вбокданов негромко.

— Потому, что он существует в глазах миллионов верующих, ежедневно возносящих к нему молитвы. Ведь трудно себе вообразить, будто они апеллируют к пустому месту. Все остальное — неважно. Даже если Христа выдумали авторы евангелий — он сейчас реальнее любого исторического персонажа эпохи Ирода Агриппы, включая императора Траяна, о котором доподлинно известно, что он точно был.

— Браво, — Вбокданов несколько раз хлопнул в ладоши. — В самую точку, сэр, в самую точку. Вера — вот, что имеет значение, остальное — чепуха и шелуха. Бог, которому молятся — не может быть мертв априори. Он куда материальнее меня или вас, нам-то с вами никто молиться не станет! И в этом подходе — вся суть, полковник. Причем, не касаемо одних богов. Возьмите литературных героев, ну, скажем, того же гасконца Д'Артаньяна, изобретенного Дюма-отцом! Скольких реально дравшихся на дуэлях и любивших прекрасных дам мушкетеров его величества Луи XIII вы сейчас сможете назвать мне по именам? Затрудняетесь? То-то и оно. Зато вымышленный персонаж Д'Артаньян — до сих пор на слуху. И вот вопрос: какова она, историческая реальность? — Вбокданов одарил меня лучезарной улыбкой. — Собственно, именно это и имела в виду фройлен Эльза, когда говорила вам о товарище Ленине. Думаете, фраза про Ильича, который и теперь живее всех живых — комбинация слов и не более того? Нет уж! Это, если хотите, парадигма, отображающая состояние умов, а именно в умах формируется действительность, как мы ее воспринимаем. А как же иначе? Человек, к образу и идеям которого устремлены помыслы и чаяния всех угнетенных пролетариев планеты — не может быть мертвым, сколько бы отравленных пуль не выпустила бы в него мерзавка Феня Каплун и кто угодно еще. Хоть бронебойными снарядами по нему стреляйте, хоть подкалиберными, Бог от такой чепухи не умрет. Даже наоборот…

Я подумал, Вбокданов по-своему прав…

— При этом, легко видеть, — продолжил доктор Вбокданов, — что боги, оставаясь неуязвимыми для колюще-режущих предметов, ядов и всего такого прочего, чем запросто можно угробить любого из нас, напрямую зависят от тех, кто готов отвешивать им поклоны, а лучше — биться лбами об пол, чтобы привлечь их благосклонное внимание. Иными словами, нить, связующая богов и паству — обоюдосторонняя, как, скажем, качели. Парадокс, не правда ли? Казалось бы, небожители — и смертные, ну что, скажите на милость, у них может быть общего? Тем не менее, хорошенько раскинув мозгами, вы, вне сомнений, согласитесь со мной. Где были бы красавицы, эталоном чему бы служили, прибери мы с вами всех уродин. Они опустились бы до среднего уровня — так, ничего. Или дураки? Давайте перебьем всех обладателей высокого IQ, и нам уже завтра какой-нибудь олигофрен представится дьявольски сообразительным парнем вроде Альберта Эйнштейна…

— Давайте захренячим нахуй всю интеллектуальную элиту, как завещал Ильич, — пробормотал Гуру, роняя неподъемную голову на скатерть. Его лоб коснулся стола с глухим звуком и такой силой, что подпрыгнули рюмки.

— Старый алкаш, — недовольно буркнул Шпырев, поморщившись. Не обращай на него внимания, малой, он — пережиток гнилого царизма. Давай, лучше, подпевай. И снова затянул:

И, порубанный саблей
Он на землю упал,
Кровь ей отдал до капли
На прощанье сказал:

Умираю, но скоро
Наше Солнце взойдет
Шел парнишке в ту пору
Восемнадцатый год…