Новый век начался с понедельника

Тогда Платон продолжил эксперимент по проверке интеллекта уже несколько смягчившегося Ивана:

– «Ваньк! Ты знаешь, что такое гомо сапиенс?».

Возмущённый его сомнением, Гудин чуть ли не крикнул:

– «Конечно, знаю!».

Платон, перебивая Ивана и не давая выплеснуться всем его эмоциям, конкретизировал свой вопрос:

– «А гомо приматус?».

Иван Гаврилович, не чувствуя подвоха, сразу же показал свои глубокие знания, полученные, очевидно, вращением в культурной среде:

– «Конечно, обезьяна!».

Платон поначалу даже опешил от такого тупого фанфаронства, прежде чем озвучил свой прикол:

– «Человек – матерщинник!».

Гудин надолго замолчал, что-то соображая в уме, к чему-то готовясь, чего-то ожидая.

И дождался.

Когда Платон нечаянно достал описание одного из своих лекарств, принимаемых им после обеда, тот бесцеремонно схватил листок и стал изучать. О! Наконец он нашёл нужное!

Читая противопоказания таблеток Платона, Гудин, пытаясь хоть как-то досадить ему, нарочно громко и язвительно спросил:

– «Ты не беременный?!».

– «А ты, как будто не знаешь?! Натворил делов и в кусты!» – неожиданно даже для самого себя сморозил Платон.

Марфа сразу покатилась со смеху, видимо представив эту картину:

– «Ну, …Вы… два пердуна, собрались тут!».

На смех вошёл Алексей, тут же напоровшийся на вопрос Марфы Ивановны:

– «А чего это Надька сегодня такая озабоченная?».

– «Так у неё прыщик вскочил!» – злорадно влез Гудин.

– «В самом деле?!» – удивилась на такую мелочь Марфа.

– «Нет! Чуть левее!» – не успев ответить Марфе Ивановне, влез со своим комментарием насмешник Алексей.

– «Ну, я погнал!» – неожиданно вскочил Иван Гаврилович.

– «Ты о себе слишком высокого мнения! Ты не погнал, а поплёлся. В лучшем случае, почапал!» – возразила ему справедливая Марфа Ивановна.

Гудин начал было оправдываться, уверяя всех, что ещё может многое, снова завершая свою тираду:

– «Ну, ладно, я погнал!».

– «Опять волну, что ли?!» – теперь вмешался Алексей.

На это и смех коллег, тоже развеселившийся Гудин, вызывая новый прилив смеха, в тон шутникам закончил:

– «Ну, ладно! Я погнал! А то с Вами не кончишь!».

– «Гони! А то на всех дурачков не хватит мудрецов!» – многозначительно согласилась с ним Марфа, но этой фразой всё же задерживая Гудина в дверях.

Тот хотел снова что-то пролепетать в своё оправдание, но на этот раз Марфа не дала ему даже открыть рот.

– «Гаврилыч! Ты вот всё время со своим юмором тужишься, тужишься, а…» – не успела договорить Марфа, как была перебита Платоном под новый хохот коллег:

– «А срать никак не наладишься!».

Этот пассаж невольно оказался одним из последних в общении Платона Петровича Кочета с Марфой Ивановной Мышкиной. Вскоре ход новых, неожиданных событий заметно отразился на коллективе ООО «Де-ка».

В связи с переносом фасовки сыпучих биодобавок из цеха ООО «Де-ка» на специализированный завод, Платон невольно становился ненужным.

То, что он считал своим козырем, большая и относительно сложная работа, которую могли выполнить только они с Алексеем, вдруг просто испарилась.

Пропал ореол незаменимости Платона. Всю оставшуюся работу мог бы выполнит кто угодно, даже Гудин.

Более того, оказывается за спиной Платона, Инна Иосифовна выступила с инициативой об его увольнении. Она не предложила на увольнение кандидатуру Гудина, за которым маячил сам академик А.И.Апальков.

Но Надежда Сергеевна легко отстояла своего надёжного работника:

– «А грузить ты, что ли будешь?!».

Изменение географии фасовки биодобавок также ударяло и по Марфе Ивановне. Ей теперь предлагалось клеить этикетки не в одном из удобных помещений офиса, а на новом, дальнем, тёмном, холодном и пыльном складе, без возможности нормально питаться и даже ходить в туалет. Это-то и напугало старушку. Да и Платон в шутку подлил масла в огонь, красочно расписав Марфе всё отрицательное на новом месте работы.

Правда Платон потом доказал Надежде, что клеить этикетки можно только на старом месте, с чем она и согласилась.

Но тут ещё Марфа Ивановна запросила прибавку к жалованию, на что никак не могла пойти Надежда Сергеевна.

В итоге Марфа Ивановна неожиданно и быстро уволилась.

– «Может Вы Марфу обижали? Вот она от Вас и ушла!» – спросила Ксения после сообщения мужем этой новости.

Платон задумался, поясняя жене: