Новый выбор оружия

– И если его посеять, – я все еще пытался донести до спутников мысль, – Зона прорастет в другом месте. Надо только узнать, как его активировать, но это должно быть что-то интуитивно понятное. Например, настоящее зерно, когда прорастает, разрушается.

– А что дальше, как думаешь? – заинтересовалась девушка.

– Не могу знать! – я развел руками. – Но могу нафантазировать. Например, Зерно пробивает брешь в пространственно-временном континууме. Законы физики, построившись, идут в лес, возникает аномальное излучение… Мы же не знаем, откуда оно, вдруг из параллельной вселенной… Появляются аномалии, артефакты, мутирует зверье. Или не мутирует, а пролазает из других миров. Потом разрушение локализуется, брешь в континууме затягивается, излучение слабеет, законы физики более-менее возвращаются, и получается новая Зона.

– Ух ты. – Энджи аж рот раскрыла. – Тебе бы в писатели пойти.

Я отобрал у Никиты Зерно и убрал на место – от греха подальше. Энджи снова загрустила, лицо стало еще печальнее, чем до этого.

Пригоршня суетился возле нее и занимался исконно женским делом: накрывал на стол. Заметив, что объект страсти в печали, он подсел ближе и протянул ей бутерброд с красной икрой, приговаривая:

– Чего ты такая? Опять плохо?

В ответ она мотнула головой и грустно улыбнулась:

– Нет, чувствую я себя превосходно, как заново родилась.

– Что же тогда? – не унимался он.

Энджи скользнула по мне взглядом, облизнула губы, отвернулась:

– Исполнитель желаний забирает самое дорогое взамен того, что дает. Вот я и думаю, что потеряю. В принципе, очень мало того… и тех, кем бы я дорожила.

– Да лааадно. Главное, ты живая, остальное фигня.

Девушка взяла бутерброд, откусила, запила водой из фляги. Я отогнал мысль о том, что она боится потерять меня, заставил пробудиться здравый смысл и попытался внушить себе, что на самом деле все гораздо хуже. Энджи – агент, как и Вик, в ее задачу входит прикинуться невинной овечкой, причем очень эффектной, очаровать нас с Пригоршней, а когда мы получим артефакт, забрать его, а нас отравить или усыпить и прирезать ночью. Нет, резать необязательно – подмешал снотворное, сделал дело и смылся, а нас, спящих аки младенцы, ночью растерзают мутанты.

Так что надо быть бдительным, не пить того, что она предлагает, и не есть. Вот к фляге на поясе она точно не подобралась, воды должно на некоторое время хватить. Не исключено, что несколько ночей нам ничего не угрожает: Энджи – сталкер неопытный, мы ей пока нужны. А когда начнутся хоженые относительно безопасные места, стоит удвоить бдительность.

Однако Энджи грустила у костра, обхватил колени руками, и не спешила выполнять функцию разведчика. Еще меня давно интересовало, почему не нашлось желающих усыновить такого милого ребенка.

В детдомах, как правило, остаются отморозки и инвалиды, на здоровых детишек всегда отличный спрос. Задавать такой вопрос я, естественно, не стал.

Никита подкинул в костер хворост – огонь зашипел, в мою сторону повалил густой дым, и я сместился, вгляделся в темноту, прислушался. Лес скрипел, шуршал и охал, возились грызуны, что-то щелкало и попискивало. Интуиция молчала.

Энджи оживилась, взяла приготовленный Пригоршней бутерброд, встала и протянула мне:

– Вот, возьми. Еще у меня есть томатный сок. Хочешь?

Я подобрался. Вот он, момент истины! Наверняка она берегла сок со снотворным или чем похуже для нас.

– Нет, спасибо, потом.

Она пожала плечами, достала из рюкзака тетрапак, разлила по стаканчикам сок, сразу же опустошила один и посмотрела с вызовом. Пригоршня взял свой, поднес к губам и собрался выпить.

– Никита, – напряженно проговорил я. – Иди сюда, там что-то есть!

Если он-таки соберется его выпить, придется вмешиваться прямо. Пригоршня отставил стакан, вскочил и метнулся к оконному проему.

– Что?

– Вон, там, в кустах, похоже, мимикрант, – проговорил я громко. – Пойдем, посмотрим.

– С ума сошел? – возмутился он.

Я шепнул на ухо:

– Сок не пей, там снотворное, понял?

На лице Пригоршни промелькнуло недоумение, но он все-таки сообразил, что надо делать:

– Давай посмотрим, а то ночью набежит, лучше сейчас его пристрелить, – и направился к выходу.

Энджи насторожилась, приготовила пистолет. Я зашагал за ним и, едва мы немного отошли от дома, прошептал:

– Не доверяй Энджи, ей нужно Зерно. Я не уверен, но лучше перестраховаться. Сделай вид, что выпил сок, а сам незаметно выплюни.

Он кивнул и сказал нарочито громко:

– Ну и глючит тебя, Химик, ха! Это ж кроты.

– Отбой тревоги, – сказал я, вернулся, отхлебнул из стаканчика, сделал вид, что проглотил сок, а сам выплюнул его, перегнувшись через оконный проем.

Пригоршня вообще не спешил, держал стакан в руках и смотрел на Энджи с тоской и подозрением. Надо отдать ей должное, играла она отменно. Или просто не следила за нами, благодаря чему Пригоршня незаметно вылил томатный сок за кучку кирпичей.

Девушка зевнула и принялась расстилать спальники, приговаривая:

– Чувствую себя сухофруктом. Утомил меня переход, пожалуй, посплю, – она чиркнула молнией, застегивая мешок, и демонстративно отвернулась к стене.