Новый взгляд на историю Русского государства

Турецкий перевод этого сочинения по сведениям Journal Asiatique, помещенным в 1863 и 1868 гг., был напечатан в Константинополе сначала в 1729[346], потом еще в 1861 году. Кроме того, там указывается еще издание в Каире в 1869 году и два издания в Калькутте в Индии в 1818 и в 1848 гг.

Мы видим, что это была уже не неизвестная никому до XIX века рукопись, а старинно-печатное произведение, имевшее распространение. Возбуждает только недоумение, почему на Лейварденском издании, где впервые, по-видимому, приведен арабский текст, указывается нам не точный год, а промежуток между 1767 и 1772 годами, как будто на книге этой не помечено года ее выпуска в свет?

Нам говорят, что автор ее был сын арабского «шаха» и родился в Дамаске в 1388 году, откуда двенадцати летним мальчиком был увезен в плен в Самарканд, где изучил персидский и монгольский языки, побывал в Астрахани, Крыму, Сарае и Адрианополе, где ознакомился с турецким языком, вел в качестве секретаря турецкого султана Магомета I (1374-1421 гг.) переписку с его ханом Дешт-Кипчакским и, наконец, перебрался в Каир, где и умер в 1450 году

Воздержимся от оценки этой биографии (за исключением нелепости выражения «арабский шах») и, руководясь лишь тем, что первое издание этой книги вышло в Голландии в 1665 году, мы можем считать доказанным, что написана она не позднее начала XVII века, и потому дает нам представления того времени, существовавшие если не в Самарканде, то в Западной Европе о «Чудесах божьего предопределения в судьбах Железного Витязя Тимура — царя Персии и Туркестана, родившегося в 1333 году, построившего Самарканд, захватившего в своей войне с турками в плен их султана Баязета II у Ангоры и овладевшего генуэзскими владениями на северных берегах Каспийского и Черного морей, и умершего в 1405 году».

Представления эти можно считать более или менее соответствующими европейским сказаниям, а хронологические прикрасы сами собой выясняются при нашем изложении.

«Когда, — говорит сын арабского шаха[347] Тохта (который по русским летописям разгромил в 1328 году Москву), — султан Дештский и Татарский увидел, что Тимур убил Хуссейна, кровь сердца его вскипела и забушевала вследствие родства и соседства с Хусейном. Приготовил он несметную рать и двинулся в бой с Тимуром, а Тимур выступил против него из Самарканда. Сошлись они оба на окраинах Туркестана близ реки Ходженской, т. е. реки Сейхуна. Между обоими войсками установился обмен военных дел, и мельница войны не переставала вращаться до тех пор, пока не измолола войска Тимурова. Но вдруг из его остатка выехал человек по имени сеид Берке, слез со своего коня, схватил горсть песку, пустил его в лицо неприятелю-губителю и крикнул громким голосом: „Враг побежал!“

Тимур закричал тоже самое своим зычным голосом, как у человека, созывающего жаждущих верблюдов и кричащего: „джаут! джа-ут!“.

И повернулись войска Тимура, как возвращаются коровы к своим телятам, и снова принялись за бой со своими противниками и супостатами. Не оставалось в войске его ни молодого, ни старика, кто бы ни кричал: „враг побежал!“

И вот рать Тохтымыша отступила, обратилась в бегство и по пятам ее последовали возвращавшиеся ранее вспять. Войско Тимурово наложило на них меч и дало им пить чашу смерти. Захватили воины Тимура имущество и скот их и забрали в плен главных начальников и свиту...

И направился Тимур в Дешт-Кипчакские земли, усердствуя по части быстроты и спешности».

«Эта область исключительно Татарская[348], переполненная разными животными и турецкими племенами, со всех сторон огражденная и во всех частях возделанная, обширная по объему, здоровая водою и воздухом. Люди ее —мужи в полном смысле, воины ее — превосходные стрелки. По языку — это самые красноречивые турки, по жизни — самые праведные, по лицу — самые прекрасные, по красоте — самые совершенные. Женщины их — солнца, мужчины их — полнолуния, цари их — головы, бояре их — груди. Нет в них ни лжи, ни обмана, нет между ними ни хитрости, ни лукавства. Обычай их ездить на телегах с уверенностью, не знающей страха. Городов у них мало и переходы их продолжительные. Границы Дештской земли[349] с юга — море Кользумское, да море Египетское (по дальнейшему описанию — Черное), завернувшее к ним из области Румской (Ромейской). Эти два моря почти что сталкиваются, не будь промеж них гор Черкесских, составляющих между ними „грань непроходимую“, вплоть до Китайских пределов, принадлежащих владениям Монголов и Хатайцев (Хетов-готов?).

„С севера его — Ибирь(??) и Сибирь, пустыни и степи да пески, нагроможденные точно горы. И сколько этой степи, где бродят только птицы и звери. С запада Дештской земли — окраины земель Русских и Болгарских, да владения христиан-нечестивцев (т.е. католиков); к этим окраинам прилегают и Румские (ромеиские) владения, лежащие по соседству с землями, подвластными Туркам-Османам“.

„Выезжали, бывало, караваны из Харезма (Хорасана) и ехали себе на телегах спокойно[350] без страха и опаски вдоль до самого Крыма“...