Новый взгляд на историю Русского государства

Cartossi also gnant
do gingin in dera lant
di weroubtin dy tatrer...
Dez andera jars zcuhant
di tatrer in daz lant...
Dar noch komen si mit iren her
fur olmunez dy tatrer...
Di tatrer kartin wider...
Do trugin dy tarter
sin houbt vfeinen sper...[100]

Вот вольный перевод этих немецких отрывков:

Люди, называемые картасами,
ездили по стране (Чехии).
Они были шпионами татрцев.
На следующий год появились в стране сами татрцы.
Затем они, татрцы, подходят к городу Оломоуцу (Ольмюц)...
Татрцы возвратились...
И насадили татрцы его (Генриха Броды) голову на копье...

Старонемецкая легенда о св. Георгии, написанная не позднее вышеприведенной хроники, говоря об одной татарской принцессе, называет ее tatterische Keuszerin (т.е. Таттерская царица)[101].

В труде Фесслера (Dr. J. A. Fesler: Die Geschichte der Ungarn und ihrer Landsassen (teil 1, c. 193), напечатанном в Лейпциге в 1815 году говорится: «название „татары“ впервые встречается в русских летописях под 1154 годом. Под этим названием там понимаются половцы (т. е. генуэзские плавцы), которые вскоре составили один народ вместе с татарами».

А по Энгелю, (Geschichte des Ungarischen Reich, Teil 1, с. 345) «название „татары“ происходит из Венгрии от Куманского князя Татари, который пришел туда во времена Стефана II, незадолго до ИЗО года».

А современные нам западно-европейские сообщения, написанные по латыни, признают лишь одну форму начертания имени татар, а именно: tartari (т. е. адские). Немецкие хроники, например Люнебургская хроника, дают форму Tateren (Ср. Палацкий, там же, с. 383). По-французски татарин — tatar, по-английски — tatar и tartar, по-итальянски — tartaro. Из одного этого уже можно видеть, что Крестовые походы Батыя (иначе «батяя», т.е. «римского папаши») получили на Востоке Европы прозвище Татрского ига. Они были переименованы в адские (тартарские) походы, шедшие будто бы навстречу Крестовым походам из Монголии, хотя ни по географическим расстояниям, ни по малочисленности и разрозненности тамошнего населения ничего подобного не могло быть.

Вот почему, ранее, чем обратиться к разбору дальнейшего содержания летописей, сделаем ономатический[102] разбор употребляющихся у них прозвищ для этих «безбожных моавитян», которых одни называют «татарове», другие — «печенезы», а третьи — «таурмены», и которые «неизвестно откуда пришли и куда потом ушли».

Название печенеги по своей фонематике явно славянское. Печенези по-русски значит — печнецы, печники, т. е. жители какой-то специальной страны печей. И такая специальная страна действительно была в то время. Вспомним графство Пешт (Pest-Pilis) в Венгрии между Дунаем и Тиссой с главным городом Буда-Пештом. Его имя — Пешт — есть слегка искаженное по немецкой фонетике славянское слово пещь, как о том свидетельствует немецкое имя Пешта — Ofen, которое тоже значит печь.

По-славянски слова пещь и пещера явно от одного и того же лингвистического корня, так как русские печи и до сих пор имеют пещер, но название области Пешта произошло не от таких печей, а от специальных—башнеобразных сооружений для выплавки из руд железа, называемых домнами, не потому, что они похожи на дома, а потому, что вечно дымят. Их первоначальное имя «дымны», естественно, могло перейти в домны, в тех местах, где их не видали, а знали только жилые дома. Да и самое слово дом, хотя оно и отразилось в латинском domus, не происходит ли от того же: от славянского дым?[103] Ведь и у нас в старину смешивали оба слова, говоря, что в том или ином селе столько-то «дымков». А в первом томе я уже показывал на основании культурно-исторических соображений, что название Иоанн Дамаскин, едва ли происходит от имени за-палестинского Дамаска, а скорее от первичного названия венгерского Пещного города, тем более, что и библейская транскрипция Дамаска Д М Ш К напоминает славянское слово Дымишко.