Новый Завет: культурно-исторический контекст

3:6,7- Этот стих снова обращен к преобразующей силе, которая проявляется после приобщения к Богу (ср.: 3:2,3). Некоторые комментаторы считают, что безгрешность здесь рассматривается как идеал, в той мере, в какой человек обитает во Христе. (Аналогичным образом Платон утверждал, что в той мере, в какой человек претендует на роль ремесленника, его мастерство должно быть совершенным; но если ему не удалось стать искусным мастером, это означает, что он не действовал как настоящий мастер в данном случае.) Другие считают, что речь идет о потенциальных возможностях: человек способен вести безгрешную жизнь (ср.: Ин. 8:31–36). Но ст. 9 не дает возможности трактовать этот текст подобным образом.

Более вероятно, что Иоанн обращает высказывания лжеучителей и их последователей (1:8—10) против них же самих: в отличие от людей, снисходительно относящихся к прегрешениям, которые просто заявляют, что они безгрешны, истинные верующие не живут в грехе. (Многие комментаторы считают, что настоящее продолженное время причастия глагола «грешить» — «согрешающий» — позволяет расценивать «жизнь во грехе» как образ жизни. Это отличается от праведного образа жизни, когда человек иногда поддается искушению или обману и искренне в этом раскаивается.) Среди отступников господствуют такие грехи, как нарушение двух основных заповедей, которые Иоанн подчеркивает в своем послании: правильные отношения с членами христианского сообщества и правильные представления об Иисусе (3:24). Таким образом, Иоанн может иметь в виду, что они совершили грех, который ведет к смерти, т. е. отлучению от вечной жизни (ср.: 5:16,17).

3:8. В Свитках Мертвого моря говорится, что все грехи совершаются под воздействием духа заблуждения. Учитывая традиционную иудейскую концепцию о том, что дьявол принес грех в этот мир, все грехи в итоге возлагаются на него и отражают его характер.

3:9,10. Об утверждении относительно безгрешности см. в коммент. к 3:6,7. Некоторые исследователи полагают, что Иоанн заимствует здесь образ «семени» у своих оппонентов, поскольку эта концепция позднее была известна среди гностиков; но этот образ уже был хорошо известен в христианской традиции (Иак. 1:18,21; 1 Пет. 1:23; см. коммент. к 1 Пет. 1:23). Считалось, что ребенок наследует природу отца через его семя, а потому Иоанн может здесь использовать этот образ для разъяснения своей мысли: рожденные от Бога через обращение в веру теперь отражают в себе Его характер, а те, кто не отражает его, имеют другую природу. Согласно Ветхому Завету, грех можно преодолеть, опираясь на слово, написанное или пребывающее в сердце человека (см., напр.: Пс. 118:11; Иер. 31:32,33).

3:11–13. Убийство Каином Авеля часто пересказывалось в иудейских преданиях с вымышленными деталями; подчас нечестие Каина описывалось весьма подробно. Он стал олицетворением нечестия (см., напр.: Книга Юбилеев и 1 Енох.; фарисеи иногда связывали Каина с саддукеями и их отрицанием грядущей жизни в вечности); в одном дохристианском еврейском тексте он назван «неправедным» (Прем. 10:3). Филон неоднократно использовал образ Каина как символ эгоизма и иллюстрировал на его примере тезис: «чем сильнее гонения, тем лучше», как здесь (ср.: Гал. 4:29). Некоторые более поздние гностики, противники закона, считали Каина героем.

Убийство брата рассматривалось в древности как одно из самых чудовищных преступлений (напр., у "Цицерона, Горация); Иоанн называет «братом» каждого члена христианского сообщества. Убийца считался сыном дьявола (3:10), поскольку первые дела дьявола принесли смерть Адаму (см. коммент. к Ин. 8:44); в некоторых более поздних раввинистических текстах утверждается, что отец Каина был злым ангелом, даже самим дьяволом. Соперничество между родными братьями (Быт. 37:8; 1 Цар. 17:28) могло развиваться постепенно, но поступок Каина прервал этот процесс.

3:14,15. Убийство было смертным грехом по ветхозаветному закону, а потому заслуживало геенны, согласно более поздним иудейским воззрениям. Иисус приравнивал ситуацию, которая ведет к убийству, к самому убийству (ср.: Мф. 5:21,22).

3:16,17. Читатели Иоанна ожидали преследований и возможной смерти, хотя, насколько известно, мучеников было немного (Отк. 2:13). Отказ участвовать в культе императора рассматривался как деятельность против государства, и враги этих людей с чувством выполненного гражданского долга предавали их в руки властей.

Иоанн также требует от них на практике проявления любви в настоящем. Их оппоненты, которые были изгнаны из общины, возможно, чтобы избежать преследований, несли ответственность за смерть других, как это было с Каином; но истинные христиане должны были жертвовать своей жизнью во имя других ежедневно. Как и в некоторых иудейских концепциях, отнять имущество у нуждающегося означало обречь его на голодную смерть (ср.: Иак. 2:15).