Ноздря в ноздрю

— Вот это да! — повторил он и вновь повернулся к моему автомобилю. — Посмотрите сюда. — Я наклонился, посмотрел, как он и предложил, на переплетенье металлических трубок и рычагов. — Тормозная система в этом старом «Гольфе» чисто гидравлическая, без усилителя. — Я кивнул. И так знал об этом. — Нажимая на педаль, вы вдавливаете поршень в цилиндр. — Он указал на металлическую трубу диаметром в дюйм и длиной дюйма в полтора. — Поршень давит на тормозную жидкость в трубках, идущих к колесам, и давлением тормозные колодки прижимаются к дискам. Колеса замедляют вращение. Скорость автомобиля уменьшается.

— Как велосипедный тормоз? — спросил я.

— Не совсем. На велосипеде от ручки тормоза провод тянется к рычагу, который сжимает колодки. В автомобиле давление передается по заполненным жидкостью трубкам.

— Понимаю. — Но я сомневался, что сумел во всем разобраться. — А что вызывает отказ тормозной системы?

— Тормоза откажут, если в трубках вместо жидкости окажется воздух. Тогда, нажимая на педаль, вы просто сожмете воздух, а тормоза не сработают. — Он заметил мой вопросительный взгляд. — Видите ли, тормозная жидкость, в отличие от воздуха, не сжимается.

Я кивнул. Знал это из школьного курса физики.

— То есть, чтобы вывести из строя тормозную систему, достаточно добавить в трубки воздуха?

— Да, — кивнул мужчина, — но это не так просто. Во-первых, на этом автомобиле две тормозные системы, поэтому, если одна выйдет из строя, вторая сработает.

— Когда я нажимал на педаль, тормоза не реагировали.

— Должно быть, воздух попал в главный цилиндр. Необычно, но однажды мне пришлось столкнуться с такой ситуацией. Причиной стала разгерметизация трубки, ведущей от резервного бачка к главному цилиндру.

Я его уже не понимал.

— Вы можете сказать, что это сделано умышленно?

— Даже не знаю. Возможно. Разъемы затянуты, следовательно, злоумышленнику пришлось пробивать дыру в трубке. — Он указал на трубку, о которой шла речь. — Для этого требовалось согнуть и разогнуть ее несколько раз, пока металл не треснул бы от усталости. Вы знаете, так сгибают и разгибают проволоку, чтобы отломить кусок.

— При этом тормоза откажут сразу? — спросил я.

— Необязательно. Потребуется время, пока воздух из трубки попадет в главный цилиндр. Без нескольких энергичных нажатий на педаль тормоза не обойтись.

Я подумал о том, что именно этим и занимался по пути домой со станции Кембридж.

— Можете вы сказать, что трубку повредили?

Он вновь всмотрелся в переплетенье трубок.

Среди которых, как мне показалось, целых не осталось.

— Все поломано. И сейчас невозможно определить, когда, при аварии или до нее.

— Может, полицейские следователи смогут это установить?

Он, похоже, обиделся за недооценку его компетенции.

— По этому месиву никто не сможет сказать, когда повредили трубку, — с негодованием ответил мужчина.

Полностью я с этим выводом не согласился, но решил, что сейчас говорить такое не следует. Заплатил наличными за те полчаса, которые он на нас потратил, и по мобильнику вызвал такси.

— У вас есть ключи от моего автомобиля? — спросил я мужчину.

— Нет, приятель. Никогда их не видел. Думал, они в замке зажигания.

Но их там не было. Я уже успел посмотреть.

— Неважно. Толку от них все равно никакого. — Но они висели на серебряном брелоке. Мать подарила мне его на двадцать первый день рождения.

— Могу я отправить это разбитое корыто на свалку? — спросил мужчина.

— Пока нет. Подождите, пока его осмотрит страховой агент.

— Хорошо, — кивнул он. — Но не забывайте, что за хранение платите вы.

Меня это даже не удивило.

* * *

— Определенности маловато, — заметила Каролина. Мы возвращались на такси в Ньюмаркет. — Какие планы теперь?

— Вернуться домой. Ужасно себя чувствую.

Мы и вернулись, но по дороге заглянули в супермаркет. Я остался в такси, а Каролина купила все необходимое для ужина, включая бутылку красного вина. Я точно знал, что болеутоляющие таблетки не очень-то совместимы с алкоголем, но кого это волновало?

Лежал на диване, предоставив отдых гудящей голове, пока Каролина хлопотала на кухне. Раз или два она приходила, чтобы присесть рядом, но быстро поднималась и уходила.

— Расслабься, — предложил я ей. — Я тебя не съем.

Она вздохнула.

— Не в этом дело. Не нахожу себе места, потому что рядом нет моего альта. Обычно я репетирую два часа в день, даже если вечером нет выступления. А с позавчерашнего дня я не сыграла ни ноты, вот и началась ломка. Мне нужда доза.

— У меня то же самое с готовкой. Иногда возникает желание встать к плите, даже если есть некому. В морозильниках ресторана полно блюд, которые я когда-нибудь собираюсь съесть.

— Жаль, что тут нет ни одного.

— Я могу позвонить, и нам что-нибудь привезут.

— Нет. — Она улыбнулась. — Я готова рискнуть и приготовить для повара. Опять же, лучше не упоминать про меня твоим сотрудникам.

— Почему?

— Они могут неправильно понять.

— И что именно они могут неправильно понять?

— Ну, не знаю. Если им станет известно, что я остаюсь здесь, они могут прийти к неправильным выводам.