Ноздря в ноздрю

— А мне pied de cochon и морского окуня.

—  Благодарю вас, сэр.

—  Что будете пить? — спросил я.

—  Я предпочитаю красное вино, но вы заказали рыбу.

—   Красное меня устраивает. — И я заказал бу­тылку недорогого «Медок», недорогого по карте вин этого ресторана, потому что в «Торбе» бутылка са­мого дорогого вина стоила гораздо меньше. Мне еще предстояло привыкнуть к лондонским ценам.

—  Так чем вы меня отравили? — Она резко вер­нулась к самым животрепещущим вопросам. — И как вы узнали номер моего домашнего телефона? И вообще, откуда вы так много обо мне знаете?

—  Скажите мне, — я проигнорировал ее вопро­сы, — каким образом вы оказались в составе струн­ного квартета, играющего на ипподроме в Ньюмар­кете, если обычно играете для КФО?

—  Я играю в КФО, не для них, — поправила она. — Это очень важное различие.

Этим она напомнила мне отца, который ненави­дел людей, говоривших, что он упал, тогда как он утверждал, что упала лошадь, а он просто свалился вместе с ней. Для него это различие тоже было очень важным.

—  Так почему струнный квартет?

—   Подруги по колледжу, — ответила она. — Мы оплачивали наше обучение, играя вместе по вечерам и уик-эндам. Где угодно, от свадеб до похорон. Это была отличная практика. Две из нас теперь профес­сионалы, третья — преподает музыку. Джейн, чет­вертая, — молодая мама, живет в Ньюмаркете. Она решила собрать нас на прошлой неделе. Мы до сих пор собираемся, когда можем, но случается это все реже и реже, потому что у каждой свои обязательст­ва. Но в квартете играть так весело. Прошлая не­деля не в счет. Веселья, особенно потом, никакого не было.

—  Я очень сожалею, что все так вышло. Но если вам от этого станет хоть капельку легче, я тоже отра­вился.

—  Хорошо. Послужит вам уроком.

—  Не слышу сочувствия.

Каролина рассмеялась.

—  Почему я должна сочувствовать знаменитому ньюмаркетскому отравителю?

—  Но я никого не травил.

—  Тогда кто?

—  Вот это вопрос на миллион долларов.

Я уверен, Бернард Симс меня бы не одобрил, но я рассказал ей все об отравлении, пусть знал не так уж и много.

Наши закуски прибыли, когда я описывал воз­действие фитогемагглутинина на пищеварительную систему человека, и я мог поклясться, что Каролина очень уж пристально разглядывала равиоли, дабы убедиться, что никакой фасоли на тарелке нет.

Слава богу, нижняя часть свиной ноги не выгля­дела так, будто готова убежать с моей тарелки, а на вкус была восхитительной. Я люблю поесть, но, по­скольку готовка — мой бизнес, пристрастно отно­шусь к творениям коллег. Назовите это профессио­нальной самонадеянностью, но, наслаждаясь тем или иным блюдом, я обычно говорил себе, что смог бы приготовить его лучше. Случалось и другое: у ме­ня возникало ощущение, что я ем нечто такое, что сам приготовить не сумею, и такое вот блюдо сейчас поставили передо мной. Эта pied de cochon (вареное перепелиное яйцо, свиная голяшка, голландский со­ус) могла отправить меня на кухню с твердым наме­рением совершенствовать свое мастерство.

—  И кто, по-вашему, это сделал? — наконец спросила Каролина, отложив вилку.

—  Я думаю, более важный вопрос: почему они это сделали?

—  И?

—  Не знаю. Всю прошлую неделю пытался это понять. Поначалу подумал, что кто-то пытается по­губить меня и мой ресторан, но я представить себе не могу, кому это нужно. В Ньюмаркете и округе не так много ресторанов, но ни в одном из них посети­телей сильно не прибавится, если перестанут ходить к нам.

—  Как насчет ваших сотрудников?

— Я об этом думал. Но какая им в этом выгода?

—  Может, кто-то хочет занять ваше место.

—  Но я владелец ресторана. Если меня выпихнут из бизнеса, работу потеряю не только я, но и они.

—  Может, кто-то завидует вашему успеху.

—  Я и об этом подумал, но не могу представить себе кто. В этом просто нет никакого смысла. — Я отпил вина. — У меня есть другая версия, но она совсем уж безумная.

—  Поделитесь со мной. — Она наклонилась впе­ред, отчего сердце у меня вновь бухнуло. «Не опус­кай глаз», — приказал я себе.

—  Я начал думать, а не связано ли отравление на обеде со взрывом на трибуне. Понимаю, звучит глу­по, но я просто ищу хоть какую-то зацепку, объяс­няющую, кому понадобилось отравить двести пять­десят человек.

— Что значит — связаны?

—  Пусть это и покажется бредом, но, возможно, на обеде всех отравили для того, чтобы кто-то из гостей не мог прийти в субботу на скачки и, таким образом, не погиб при взрыве бомбы.

—   Почему вы называете это бредом? — удиви­лась она. — По мне, вполне логичное объяснение.

—  В этом случае, вопреки общепринятой версии, бомба взорвала тех, кому и предназначалась. Это оз­начает, что взорвать хотели не арабского принца, и все газеты ошибаются.

—  Почему?