Нож сновидений

Маленький твердый рот да’ковале широко открылся, а глаза расширились от шока. – «Но за что?» – проскулила она. – «Я, я ни в чем не виновата!»

Сюрот постаралась занять руки затягиванием пояса потуже, чтобы ее не ударить. Ей придется ходить, глядя в землю в течение месяца, если кто-нибудь узнает что она лично ударила да’ковале. Конечно, она не должна унижаться до разъяснения своих поступков своей собственности, и как только Лиандрин станет полностью обученной, она не пропустит возможность напомнить, как низко она пала.

«Потому что ты задержала сообщение от генерала. И потому что ты по прежнему называешь себя „Я“, а не Лиандрин. И потому что ты глядишь мне в глаза». – Она не смогла сдержаться и прошипела последнюю фразу. С каждым словом Лиандрин словно становилась меньше, и теперь стояла уставившись в пол, будто это могло смягчить ее проступки. – «И потому что ты подвергла сомнению мое распоряжение вместо беспрекословного повиновения. И наконец самое последнее из распоследнего, но самое для тебя важное – потому что я хочу, чтобы тебя побили. А теперь, беги со всех ног, и передай Росале каждую из этих причин, чтобы она хорошенько тебя била».

«Лиандрин слышит и повинуется, Верховная Леди», – прохныкала да’ковале, наконец-то сделав что-то верно, и бросилось к двери так быстро, что потеряла одну из своих белых туфель. Но была слишком напугана, чтобы возвращаться, или возможно даже не заметила – что в общем для нее же и лучше – она схватилась за дверь, рванула и убежала. Дисциплинарные взыскания для собственности не должны приносить чувство удовлетворения, но тем не менее оно было. О, да, и какое!

Сюрот задержалась еще на одну минуту, чтобы справиться с дыханием. Казаться огорченной это одно, а взволнованной – совсем другое. Ее переполняло раздражение из-за Лиандрин, трясло от воспоминаний о кошмарах, от страха за судьбу Туон, и за свою собственную, но только дождавшись, пока в зеркале не отразилось абсолютно спокойное лицо, она последовала за да’ковале.

Прихожая была украшена в кричащем эбударском стиле, потолок расписан синими облаками, стены были желтыми, а на полу чередовались зеленые и желтые плитки. И даже полная смена всей обстановки, включая ее собственные высокие ширмы, обе расписанные самыми лучшими художниками образами птиц и цветов, не смогли смягчить эту безвкусицу. Она зарычала про себя при виде внешней двери, очевидно оставшейся открытой после бегства Лиандрин, но в секунду прогнала мысли о да’ковале из своей головы и сконцентрировалась на мужчине, который стоял, разглядывая ширму, на которой был изображен кори – огромный пятнистый кот из Сен Т’джора. Долговязый седеющий воин в панцире с сине-желтыми полосами плавно повернулся на звук ее шагов и пал на одно колено, хотя был простолюдином. На шлеме у него под рукой было три тонких синих пера, наверняка сообщение должно было быть важным. Разумеется важным, раз ее потревожили в столь ранний час. Но она дала бы ему себя потревожить. На этот раз.

«Генерал Знамени Микел Наджира, Верховная Леди. Капитан-Генерал Галган шлет вам свои приветствия, он получил сведения из Тарабона».

Брови Сюрот поднялись помимо воли. Тарабон? В Тарабоне было почти столь же безопасно как в Синдаре. Автоматически она шевельнула пальцами, но ей никто не ответил, так как она еще не нашла замену для Алвин. Ей придется разговаривать с этим мужчиной напрямую. Раздражение по этому поводу укрепило ее голос, и она не стала предпринимать никаких усилий, чтобы его смягчить. Стоять на колене, вместо того чтобы пасть ниц! – «Что за сведения? Если меня разбудили из-за новостей насчет Айил, то мне это не понравится, Генерал».

Но ее тон не смог его напугать. Он даже поднял взгляд так, что почти встретился с ней глазами. «Это не Айил, Верховная Леди», – сказал он спокойно. – «Капитан-Генерал Галган желает сообщить вам лично, чтобы вы смогли услышать каждую деталь точно».

Дыхание Сюрот на миг оборвалось. Наджира отказывается говорить ей о содержании этих сообщений или ему приказали не сообщать, что было очень плохо. – «Веди», – скомандовала она, и затем вышла из комнаты, не ожидая его, и стараясь не обращать внимания на пару Стражей Последнего Часа, застывших как статуи по обе стороны двери. От подобной «чести» – сопровождаться этими мужчинами в красно-зеленых доспехах – на коже появились мурашки. С момента пропажи Туон она старалась их вообще не замечать.