Нож сновидений

Коридор, уставленный позолоченными лампами, в которых под воздействием сквозняков мерцал огонь, был почти пуст, если не считать колышимых ветром гобеленов, изображающих морские сцены с кораблями, и нескольких слуг в ливреях дворца, направляющихся с какими-то поручениями в столь ранний час, но сделавших подобающие глубокие поклоны и реверансы. Но все всегда смотрели прямо на нее! Возможно, это Беслан их подговорил? Нет. Новый Король Тарабона теперь был равен ей, по закону, во всяком случае, и она сомневалась, что он заставил бы своих слуг вести себя подобным образом. Она смотрела прямо перед собой. И таким образом ей удалось не видеть подобного оскорбления от слуг.

Наджира довольно быстро ее догнал, и его сапоги загрохотали по ярко голубым плиткам пола сбоку от нее. На самом деле ей не нужен был провожатый. Она и так знала, где должен быть Галган.

Прежде в этой комнате, квадратной в сечении и в тридцать шагов в каждую сторону, была танцевальная зала. Потолок был расписан причудливыми рыбами и птицами, которые резвились среди облаков и волн часто причудливым способом. Теперь только потолок напоминал о предыдущем назначении комнаты. Вдоль всех окрашенных в бледно красный цвет стен стояли зеркальные лампы и полки, набитые рапортами в кожаных футлярах. Писари в коричневых куртках сновали между длинными, застеленными картами столами, которые заполонили зеленые плитки бывшего танцпола. Молодой офицер, под-лейтенант без плюмажа на красно-желтом шлеме, без намека на поклон пронесся мимо Сюрот. Писари просто уступали дорогу. Галган слишком распустил своих людей. Как он заявил, «чрезмерные церемонии в неверно выбранное время снижают эффективность». А она назвала бы это наглостью.

Лунал Галган, высокий мужчина в красном облачении, богато украшенном пестрыми птицами, с гребнем волос цвета снега, заплетенных в косу, но не туго, так, что она свисала на плечо, стоял в центре комнаты у стола в группе других высокопоставленных офицеров, некоторые из которых были в панцирях, а прочие в костюмах, и почти столь же взъерошенные, как и она. Похоже, что она оказалась не первой, кому он отправил посыльного. Она изо всех сил постаралась не выдать на лица своего гнева. Галган явился вместе с Туон и Возвращением. Таким образом, она мало что знала о нем, кроме того, что его предки были среди первых, кто оказал поддержку Лютейру Пейндрагу, и что у него была высокая репутация солдата и генерала. Хорошо, что репутация и истина иногда совпадают. Но ей он абсолютно не нравился.

Заметив ее приход, он повернулся к ней и формально поприветствовал, приобняв за плечи и расцеловав в обе щеки, так что ей пришлось вернуть приветствие, стараясь не морщить нос от сильного мускусного запаха его духов, который он обожал. Лицо Галгана было гладким, если не считать обычных морщин, но она решила, что обнаружила намек на беспокойство в его синих глазах. Группа мужчин и женщин за его спиной, главным образом Низкородных и простолюдинов, открыто хмурились.

На столе была развернута большая карта Тарабона, удерживаемая по углам четырьмя лампами, которая открывала причину их беспокойства. Ее всю покрывали значки, красным цветом обозначались силы Шончан, клин – войска на марше, звездочка – гарнизоны. На каждом значке был пришпилен флажок с выведенным чернилами их численности и составом. Через карту… через всю карту, шли черные круги, отмечающие присягнувших, но еще больше было белых кружков вражеских сил, на многих из которых не было флажков. Откуда в Тарабоне могли взяться враги? Там же было безопасно как…

«Что случилось?» – потребовала ответа она.

«Ракены с рапортами от Генерал-лейтенанта Турана начали прибывать приблизительно три часа назад», – начал Галган лекторским тоном. Показательно, что это совсем не звучало как отчет. Рассказывая, он разглядывал карту, и ни разу не посмотрел в ее сторону. – «Сообщения не дают полной картины, но каждое новое добавляет кое-что к предыдущим. Я думаю, какое-то время ситуация сильно не изменится, но на текущий момент мне она представляется вот такой. Приблизительно со вчерашнего утра, на семь основных баз были совершены набеги, и они были сожжены, как и более двух дюжин малых. Напали на двадцать обозов, фургоны и их содержимое предано огню. Семнадцать малых застав были уничтожены, пропало одиннадцать патрулей, и случилось еще около пятнадцати стычек. Совершено также несколько нападений на наших поселенцев. Убитых среди них не много, главным образом мужчины, которые пытались защитить свое добро, но уничтожено много фургонов и складов, сожженных вместе с недостроенными домами. И всюду с одним и тем же посланием: «Уходите из Тарабона». Все налеты совершены отрядами от двухсот до пятисот человек. Общая оценка – от десяти тысяч минимум и до возможно двукратного количества, равноценное всему населению Тарабона. Ах, да!» – закончил он небрежно, – «большинство налетчиков носят броню, помеченную полосами».