Нож сновидений

Опрятные ряды простых палаток и коновязей окружали лесную опушку достаточно большую для взлёта ракена, хотя следов самого ракена, как и его наездников или наземной прислуги не наблюдалось. С другой стороны, уже довольно долго никто не видел ракенов в небе. Ходили слухи, что большую их часть направили на восток. Причины подобного развёртывания его нисколько не интересовали. Верховная Леди – вот его единственная цель и его мир. Лучи восходящего солнца отбрасывали длинную тень от высокого сигнального столба, похоже, что его догадка о присутствии ракена подтвердилась. По его подсчётам, в лагере находилось не меньше тысячи человек, не считая поваров, возниц и прочей прислуги. Интересным было уже то, что каждый встречный солдат носил привычные шончанские пластинные доспехи, а не литые кисары и открытые шлемы. Принятой практикой считалось «разбавление» шончанских войск местными силами. Факт, что каждый воин был полностью облачён в латы, тоже вызывал удивление. Редкий военачальник требовал от солдат носить доспехи, не ожидай он скорого боя. Судя по слухам, дошедшим до Фурика, в этом могло быть все дело.

Три флагштока с вымпелами возле высокой просторной палатки с двумя вентиляционными отверстиями наверху, обозначали командный пункт. Утро выдалось лишь слегка прохладным: дыма из отверстий не подымалось. С одного из флагштоков свисало Имперское Знамя. Провисшее на безветрии полотнище скрывало изображение золотого ястреба, сжимавшего в когтях молнии. Некоторые офицеры предпочитали вертикальным древкам горизонтальные – дабы стяг был всегда полностью развёрнут, но Фурик считал это излишней показухой. Два древка пониже несли вымпелы представленных в лагере военных соединений.

Карид спешился у входа в палатку и снял шлем. Капитан Музенге, сняв шлем следом, продемонстрировал хмурое выражение на обветренном лице. Остальные всадники тоже спешились, чтобы дать передышку лошадям, но остались рядом с ними. Садовники лишь опёрлись на длинные древки своих топоров. Все знали, что долго они здесь не задержатся.

«Позаботься, чтобы не было осложнений», – сказал он Музенге. – «Если это означает выслушивать оскорбления, так тому и быть».

«Было бы меньше оскорблений, убей мы парочку особенно ретивых», – пробормотал Музенге. Несмотря на отсутствие даже намёка на седину, Музенге служил в Страже даже дольше Карида, и готов был выносить даже оскорбления по адресу Императрицы, да живёт она вечно, так же стойко, как и по адресу Стражи.

Харта поскрёб один из своих длинных седых усов пальцем размером с толстую сосиску. Первый Садовник, командующий всеми Огир, охранявшими Верховную Леди Туон, ростом не уступал всаднику, верхом на лошади. На его красно-зелёный лакированный доспех стали ушло не меньше, чем на четыре человеческих. Лицо его было столь же хмурым, как и лицо Музенге, но громыхающий голос поразительно спокоен. Огир всегда оставались спокойны, кроме как в бою. Там они были лютее зимы в Джеранеме. – «После того, как мы вызволим Верховную Леди, мы убьём столько, сколько понадобится, Музенге».

От вынужденного напоминания о долге, лицо Музенге окрасила краска стыда. – «После», – согласился он.

Карид был слишком хорошо вышколен учителями, и самодисциплиной, но не будь он Стражем Последнего Часа, он бы вздохнул. Не только из-за того, что Музенге жаждал крови. Скорее из-за всех тех оставленных без ответа оскорблений, которые ему пришлось вынести за прошедшие недели. Они жгли не меньше чем Музенге. Стража привыкла делать всё возможное для выполнения поставленной задачи: если это означало пройти мимо плюющего на землю, при виде красно-зеленого доспеха, или посмевшего пробормотать об утраченной чести в его присутствии, он пройдёт мимо. Найти и спасти Верховную Леди Туон – лишь это имело значение. Всё остальное – суета сует.

Зайдя вовнутрь со шлемом под мышкой, он обнаружил большинство находившихся в лагере офицеров, склонившимися над большой картой, расстеленной на походном столе посредине шатра. На половине из них была лакированная сегментная броня в горизонтальных красных и голубых полосах, на другой половине – в жёлто-красных. Когда он вошёл, они отвлеклись и следили за ним по мере его приближения: уроженцы Ховила или Даленшара с кожей темнее угля, медово-коричневые представители Н’Кона, курчавые мечоаканцы, светлоглазые алквамцы – люди со всех концов Империи. Устремлённые на него взгляды не выражали обычного восторженного опасения, к которому он привык за прошедшие годы, Карид почувствовал в них почти открытый вызов. Похоже, каждый поверил в эти грязные небылицы о связях Стражи с самозванкой, выдающей себя за Верховную Леди Туон с целью вымогательства золота и драгоценностей из торговцев. Возможно, они поверили в другую историю о девочке, которую произносили лишь шепотом, не менее абсурдную, и просто ужасную. Нет. Сама мысль о том, что Верховная Леди находится в опасности со стороны Непобедимой Армии, ужасающа и даже хуже. Это означало, что сам мир сошёл с ума.