Ножи. Солдатик (сборник)

– Ммм…, ты знаешь, тебе пора привыкнуть, что я всегда испытываю чувство голода.

– Ты хоть что-нибудь завтракал?

– Катя, – с укоризной в голосе произнёс Кирилл её имя, – как бы я мог тебе звонить. Посмотри, сейчас давно уже обеденное время, я не только завтракал, я уже и обедал, но голоден, и речь идёт не только о еде.

Последние слова Кирилла вызвали у Кати раздражение, но она сумела скрыть его в голосе, и мягко, даже немного певуче заговорила:

– Ну, раз уж ты и пообедал, мы сможем с тобой куда-нибудь сходить.

– Кискен, правильно ли я тебя понял, ты приглашаешь меня к себе?

– Нет, я приглашаю тебя куда-нибудь. Знаешь, я думаю, мы могли бы сходить к Стасу. Помнишь, ты обещал, что мы съездим к нему посмотреть его картины.

– Нет, Кискен, это ты обещала посмотреть их, а я видел их уже раз пять, и, кажется, знаю их уже все наизусть.

– Вот и замечательно, ты поможешь мне что-нибудь выбрать.

– А ты поможешь мне утолить мой голод?

– Кирилл, ты неисправим! – капризно ответила Катя, приезжай, я начинаю одеваться.

На этих словах Катя завершила разговор, нажав пальчиком на кнопку отбоя. Так она поступала всегда, когда говорила с матерью, но при разговоре с Кириллом это было впервые.

«Сегодня она какая-то не такая», – подумал Кирилл о Кате.

* * *

А Катя, действительно, сегодня была не такой, как раньше, сегодня Катя не просто жила, а жила с целью, с мечтой, сегодня она приступила к исполнению своего плана по ликвидации Клары. Чтоб победить врага, надо его лучше узнать. Катя знала Клару, но Клару – школьницу. Становясь старше, сёстры всё больше и больше отдалялись друг от друга, квартира родителей была большой и позволяла каждой из девушек иметь свою комнату. Когда Катя закончила обучение в школе, сёстры и вовсе почти перестали встречаться. Кате, захотевшей жить самостоятельной жизнью, родители купили квартиру в соседнем доме, Клара переехала жить в квартиру, унаследованную ею от бабушки по материнской линии. Сёстры не ходили друг к другу, не перезванивались, и даже, встретившись иногда у родителей, ограничивали своё общение лёгким приветствием и не имеющим истинного смысла вопросом: «Как дела?», на который обе неизменно давали однообразные ответы: «Ничего», «Хорошо» или «Нормально». После ухода Клары Катя обыкновенно спрашивала мать, зачем приходила Клара, и почти всегда получала один и тот же ответ: «Ну, ты же знаешь, нас проведать». Причём два последних слова Вера Станиславовна произносила с интонацией, выражающей одновременно им опровержение и торжество разоблачения.

– Сколько он ей дал? – часто спрашивала Катя мать. Обыкновенно Вера Станиславовна не знала этого, но всегда высказывала предположение. Потом Вера Станиславовна пересказывала дочери то немногое, что узнавала о Кларе, и всегда интонация её голоса была насмешливо-недружелюбной.

– Говорит, на практику её пригласили в министерство. Там платить не будут, но престижно.

– Она всегда была выскочкой.

Если во время разговора матери и дочери о Кларе появлялся Юрий Владимирович, женщины умели прятать недоброжелательность, а в ряде случаев даже выказывали заботу о Кларе, как, например: «Надо Кларе сказать, пусть она в августе не едет в Тунис, там в это время жарко».

Но, в сущности, Катя мало знала Клару нынешнюю. Она не знала ни её привычек, ни её привязанностей, ни её увлечений, а теперь ей это понадобилось узнать, и она решила «сблизиться» с сестрой. К приезду Кирилла у Кати уже был выработан первый штрих плана её действий: для сближения с Кларой Катя решила сделать ей подарок, для чего и просила Кирилла свозить её к приятелю-художнику, у которого решила купить в подарок картину.

Кукушкин Стас – приятель Кирилла, был хорошим художником, писал он много, охотно и продавал свои картины недорого, а Кате, очаровавшей его своей элегантностью, выбранную ею картину отдал почти даром. Катя покидала мастерскую в прекрасном расположении духа, но вопрос Кирилла испортил ей настроение.

– Кискен, пойдём к тебе или ко мне? – спросил он Катю, целуя её в ухо.

«Почему он такой кобель?» – с раздражением подумала Катя, но ответила ему с мягкой улыбкой:

– Ко мне, но, сперва зайдём в кафе, я уже проголодалась.

– Ты же знаешь, милая, у меня в карманах гуляет ветер, – ответил Кирилл. – Я смогу оплатить всего две чашки кофе.

«Хорошо, что хоть это», – подумала зло женщина, и ответила:

– Идёт, ты оплачиваешь кофе, я – всё остальное.

Катя нарочито долго тянула трапезу, надеясь, что Кирилл перехочет это, но он не перехотел. Только они переступили порог квартиры Кати, он стал осыпать её шею поцелуями.

– Подожди, Кирюш, ну не сейчас же.

– Сейчас, прямо сейчас…

– Ну, не здесь же…

– Здесь, прямо здесь.

Кирилл стал задирать подол юбки Кати.

– Кира! – возмутилась девушка, дай я хоть сниму эти проклятущие туфли.

Кирилл не заставил себя упрашивать, он тут же кинулся разувать Катю, а потом разутую понёс её в постель.

– Ну, дай же я схожу в ванну.

– Не надо, – томно прошептал Кирилл.