Нравственная философия

Отборные души — вот кто приносит нам пользу, а не отборное общество. Отборное общество — это только средство самоохранения от уличной или кабацкой грубой пошлости. В общем итоге, отборное общество не имеет ни идей, ни цели. Оно доставляет нам ту же услугу, что прачечная или лавка с благовонными товарами, а не ту, что извлекается от поместья или от фабрики. * * *

На нас лежит долг благодарности в отношении каждого великого сердца, каждого гениального ума; в отношении всех тех, кто положил свою жизнь или свое состояние для помощи делу справедливости; кто прибавил новую отрасль знания, кто придал жизни новую красоту по своей любви к изящному. * * *

О чем наша ежедневная мольба? О том, чтобы быть вытянутыми по условной мерке: «Восполните, благо-утробные боги, мои недостатки в изворотливости, в наружном виде, в моем положении и состоянии — во всем, что ставит меня в некотором отдалении от того вожделенного хоровода; восполните недостающее мне, да буду я одним из тех, кому дивуюсь, и да стану с ними на короткую ногу!»

Но премудрые боги произносят: «Нет, мы имеем для тебя в виду нечто лучшее. Горькими унижениями, повсеместными поражениями, лишением всякого сочувствия, расстоянием целых пучин разногласия ты познакомишься с истинами и с человечностью пообширнее тех, которые в ходу у щеголеватых джентльменов».

И медленно-медленно выучиваем мы тот урок, что есть одно величие, одна мудрость — намерение и внутренняя решимость человека. Когда радость, или горе, или собственное развитое мышление убедят его в том, тогда и леса, и села, и города с их лавочниками и извозчиками, безразлично от пророка и от искреннего друга, отразят ему необъятность небес, многочисленную населенность одиночества. * * *

Жизнь каждого походит на робкого и неопытного зрителя. Мы исполняем должное и называем это наилучшими именами. Нам очень нравятся похвалы нашим действиям, но совесть говорит: «Это сделано не тобою!» И немногое можем мы сделать друг для друга. Мы напутствуем юных нашим сочувствием, разными старыми изречениями мудрецов и провожаем их до ворот арены. Но достоверно то, что не вследствие наших напутствий или старинных изречений, но единственно силою, свойственною ему, силою, не известною ни нам и никому другому, каждый из этих юных должен устоять или пасть.

Каким образом человек выходит победителем из какого бы то ни было обстоятельства, остается тайною для всякого другого существа в мире; и лишь тогда только, когда он повернется спиною к нам и ко всем людям и возьмет опорою эту сокровенную свою мудрость, может он добыть себе то или другое благо. * * *

Общество хочет, чтоб его забавляли. Я не хочу, чтобы меня забавляли. Я хочу, чтоб жизнь не казалась вещью дешевою, но чтоб на нее смотрели как на нечто священное. Я хотел бы, чтоб каждый день — своею плодотворностью, своим благоуханием — походил на столетия. * * *

Дитя на руках кормилицы есть уже проводник, по которому видимо текут все силы, которые мы называем судьбою, любовью, разумом. По великолепию средства, выведем заключение о возвышенности цели. * * *

Когда он достигнет до выполнения законно назначенного ему круга деятельности, тогда каждого человека, рожденного в мире, будут приветствовать, как наисущественную необходимость. Прочь, громогласное «ура!» толпы! Воздадим уважение одинокому голосу человека, кто вымолвит свое одобрение по чести и по совести. * * *

Вот правило: пока мы не мыслим, нами распоряжаются как бездушными атомами; но мысль просветит нас, и мы становимся распорядителями всего, что ни есть на свете. * * *

Мы живем поочередно то воображением, то поклонением, то нашим сердцем. Жизнь есть последовательное поучение, которое надобно пережить, чтоб уметь понять. Все кажется загадкой — все; и ключ к одной разгадке представляет другую загадку. * * *