Читаем Нравственно–подвижнические слова полностью

21. Христос есть Владыка по существу, и Владыка по усмотрению; поелику и не существовавших Он сотворил, и умерших грехом искупил Своею кровию, и таким образом верующим даровал благодать.

22. Когда услышишь слова Писания: «воздаст комуждо по делом его», то оно не разумеет дела, которые сами по себе достойны геены, или царствия; но дела собственного неверия или веры, за которые Христос воздаст каждому, не как соразмеряющий вещи, но как Бог Созидатель и Искупитель наш.

23. Мы, которые удостоились «бани покибытия», совершаем добрые дела не ради воздаяния, но для сохранения данной нам чистоты.

24. Всякое доброе дело, которое делаем естественными нашими силами, удаляет нас от противного ему порока, но без благодати не может приложить нам освящения.

25. Воздержанный удаляется чревообъядение, нестяжательный — корыстолюбия, безмолвный — многословия, чистый — сладострастия, целомудренный — блуда, умеренный — сребролюбия, кроткий — смущения, смиренномудрый — тщеславия, послушный — спорливости, обличательный — лицемерия; подобным образом и молящийся удаляется безнадеждия, (произвольно) нищий — многостяжания, исповедник — отречения, мученик — идолослужения. Видишь ли, как всякая добродетель, совершаемая до смерти, есть ничто иное, как удаление от греха, удаление же от греха есть дело естества, а не цена Царствия (т. е. не заслуга, которою мы приобретаем Царствие).

26. Человек едва сохраняет и то, что ему естественно; Христос же крестом дарует усыновление.

27. Одна заповедь частная, а другая общая: ибо в одном месте частно повелевается подавать неимущему; а в другом дается заповедь отречься всего имения.

28. Иное есть действие благодати, непонятное для младенца (по духовному возрасту), а иное действие злобы (врага), похожее на истину. Но хорошо не обращать внимания на таковые действия, чтобы не впасть в обольщение, — и не проклинать их, дабы не проклясть истину; но (лучше) с надеждою все предавать Богу; ибо он знает пользу того и другого.

29. Кто хочет переплыть мысленное море, тот долготерпит, смиренномудрствует, бодрствует, воздерживается. Без сих же четырех, если понудит себя войти в него, то возмутит только сердце, а переплыть не может.

30. Безмолвие есть отсечение зла. Если же к молитве присоединить и четыре оные добродетели, то нет лучшего пособия к бесстрастию.

31. Невозможно безмолствовать умом без тела, не разорить средостения их без безмолвия и молитвы.

32. «Плоть похотствует на духа, и дух на плоть» (Галат.5,17); ходящий же духом, похотей плоти не совершает.

33. Молитва несовершенна без мысленного призывания. Нерассеянно вопиющую мысль услышит Господь.

34. Нерассеянно молящийся ум утесняет сердце. «Сердце же сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Псал.50,17).

35. И молитва называется добродетелью, хотя она есть мать добродетелей; ибо рождает их от соединения своего со Христом.

36. Что сделаем без молитвы и доброй надежды, то после бывает вредно и несовершенно.

37. Когда услышишь, что «будут последни первии, и перви последнии» (Матф.19,30); то разумей сие об имеющих добродетели и имеющих любовь. Ибо любовь первая из всех по достоинству, и предшествовавшие себе делает последними.

38. Если молясь, или будучи многообразно оскорбляем злобою (врагом), впадешь в уныние; то вспомни конец жизни и лютые мучения. Но лучше прилепляться к Богу молитвою и надеждою, нежели вспоминать о внешнем, хотя бы оно было и полезное.

39. Никакая добродетель одна сама по себе не отверзает естественную нашу дверь, если все они не будут последовательно зависеть одна от другой.

40. Тот невоздержник, кто питается помыслами, хотя бы они были и полезны: ибо они не могут быть полезнее надежды.

41. Всякий грех, оставленный без покаяния, есть грех к смерти, о котором если и святой помолится за другого, не будет услышан.

42. Истинно кающийся не полагает, что труд его служит заменою прежних грехов, но им умилостивляет Бога.

43. Все, что естество наше имеет в себе доброго, то мы должны исполнять ежедневно. Что же воздадим Богу за прежде сделанное зло?

44. Сколько бы мы ни приумножали добродетель сего дня, сие служит лишь обличением нашего прежнего нерадения, а не вина к получению воздаяния.

45. Кто утесняется мыслию, а упокоевается телом, тот подобен страждующему телесно и веселящемуся мысленно.

46. Добровольная скорбь обоих содействует взаимно одна другой: мысленная телесной, а телесная мысленной. Соединение же их бывает более прискорбно.

47. Великая добродетель — терпеть постигающее нас, и, по слову Господню, любить ближнего, который нас ненавидит.

48. Знак нелицемерной любви есть прощение обид. Ибо так и Господь возлюбил сей мир.

49. Невозможно от сердца простить чьи–либо проступки без истинного ведения; ибо оно показывает каждому, что постигающее (его) есть его собственное.

50. Ты ничего не потеряешь из того, что оставил ради Господа; ибо в свое время оно возвратится с избытком.

51. Когда ум забудет цель благочестия, тогда и явное исполнение добродетели становится бесполезным.

52. Если всякому человеку вреден худой совет; то тем более избравшим строгую жизнь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Имам Шамиль
Имам Шамиль

Книга Шапи Казиева повествует о жизни имама Шамиля (1797—1871), легендарного полководца Кавказской войны, выдающегося ученого и государственного деятеля. Автор ярко освещает эпизоды богатой событиями истории Кавказа, вводит читателя в атмосферу противоборства великих держав и сильных личностей, увлекает в мир народов, подобных многоцветию ковра и многослойной стали горского кинжала. Лейтмотив книги — торжество мира над войной, утверждение справедливости и человеческого достоинства, которым учит история, помогая избегать трагических ошибок.Среди использованных исторических материалов автор впервые вводит в научный оборот множество новых архивных документов, мемуаров, писем и других свидетельств современников описываемых событий.Новое издание книги значительно доработано автором.

Шапи Магомедович Казиев

Религия, религиозная литература
История Христианской Церкви
История Христианской Церкви

Работа известного русского историка христианской церкви давно стала классической, хотя и оставалась малоизвестной широкому кругу читателей. Ее отличает глубокое проникновение в суть исторического развития церкви со сложной и противоречивой динамикой становления догматики, структуры организации, канонических правил, литургики и таинственной практики. Автор на историческом, лингвистическом и теологическом материале раскрывает сложность и неисчерпаемость святоотеческого наследия первых десяти веков (до схизмы 1054 г.) церковной истории, когда были заложены основы церковности, определяющей жизнь христианства и в наши дни.Профессор Михаил Эммануилович Поснов (1874–1931) окончил Киевскую Духовную Академию и впоследствии поддерживал постоянные связи с университетами Запада. Он был профессором в Киеве, позже — в Софии, где читал лекции по догматике и, в особенности по церковной истории. Предлагаемая здесь книга представляет собою обобщающий труд, который он сам предполагал еще раз пересмотреть и издать. Кончина, постигшая его в Софии в 1931 г., помешала ему осуществить последнюю отделку этого труда, который в сокращенном издании появился в Софии в 1937 г.

Михаил Эммануилович Поснов

Религия, религиозная литература