Нравы русских при Петре Великом

Въ Петербург царь былъ то же, что отецъ въ большомъ семейств. Онъ крестилъ у однихъ, при чемъ родильницамъ давалъ на зубокъ, при поцлу въ голову, по рублю серебромъ; пировалъ съ другими; плясалъ на свадьб у такого-то и ходилъ за гробомъ у иного. Случалось ли ему имть къ кому-нибудь дло, вельмож, купцу или ремесленнику, онъ часто, взявъ съ собою камышовую трость съ набалдашникомъ изъ слоновой кости, боле извстную подъ именемъ дубинки, отправлялся къ нему запросто пшкомъ, и если находилъ хозяина за обдомъ, то безъ чиновъ садился за столъ; приказывалъ подавать себ то же, что подносили другимъ, толковалъ съ мужемъ, шутилъ съ женою, заставлялъ при себ читать и писать дтей, требуя, чтобъ обходились съ нимъ безъ чиновъ. Онъ былъ весьма пріятенъ въ обществ, въ немногихъ словахъ говорилъ много и любилъ изъясняться аллегоріями. Считалъ Эзопа однимъ изъ величайшихъ философовъ въ свт и часто, въ отвтъ на длинныя разсужденія, прочитывалъ одну изъ его басенъ. Отправляясь въ походъ противъ турокъ въ 1711 году, просилъ онъ содйствія у римскаго императора Карла VI, который подавалъ въ томъ надежду царю, но не общалъ ничего положительнаго. Когда походъ подъ Прутомъ былъ конченъ, императорскій посолъ встртилъ Петра въ одномъ мстечк въ Польш, поздравляя его отъ имени своего государя съ тмъ, что онъ такъ счастливо избавился отъ опасности. Петръ, выслушавъ посланника весьма хладнокровно, спросилъ у него, знаетъ ли онъ по-латыни, и, посл утвердительнаго отвта, взялъ со стола Эзопа, пріискалъ ему басню о козл и лисиц, сошедшихся у колодца, подалъ се посланнику и, сказавъ ему: «теперь желаю вамъ доброй ночи», вышелъ изъ комнаты. — Часто видали его на улицахъ идущимъ подъ руку съ честнымъ фабрикантомъ или иноземнымъ матросомъ; иногда бродящимъ въ толп, прислушиваясь къ молв народной.

Но, обращаясь открыто со всми, онъ того же требовалъ отъ всхъ для себя, и худо тому, кто задумалъ бы въ разговорахъ или поступкахъ съ нимъ позволить себ малйшую ложь. «За признаніе — прощеніе; за утайку нтъ помилованія», повторялъ онъ часто: «лучше грхъ явный, нежели тайный».

Онъ любилъ правду, даже и въ такихъ случаяхъ, когда она могла бы другому показаться оскорбительною, и радовался, слушая въ 1697 году въ англійскомъ парламент пренія оппозиціи и министровъ. «Усматривающій вредъ и придумывающій добро объявлять можетъ мн прямо, безъ боязни; полезное слушать я радъ и отъ послдняго; руки, ноги и языкъ не скованы, а доступъ до меня свободенъ». Такъ говорилъ онъ не разъ своимъ приближеннымъ. «Князь Яковъ въ Сенат», отзывался онъ о Долгоруков, «прямой помощникъ. Онъ судитъ дльно и мн не потакаетъ; безъ краснобайства ржетъ прямо правду, не смотря на лицо». Случалось иногда, что въ пылу гнва, увлеченный пламеннымъ характеромъ, Петръ обнаруживалъ негодованіе противу тхъ, которые безъ покрова открывали ему истину; но зато какое раскаяніе показывалъ онъ посл, какъ щедро награждалъ потерпвшихъ въ такомъ случа отъ его горячности? Я могъ бы насказать множества тому примровъ; приведу одинъ. «Ты хочешь истребить лихоимство, пишешь приказы, наказываешь корыстолюбцевъ, а самъ берешь взятки», говорилъ Петру Ив. Ив. Бутурлинъ, когда, воротившись изъ второго путешествія по чужимъ краямъ, онъ повеллъ изслдовать неустройства, случившіяся въ его отсутствіе. Государь весь измнился въ лиц. «Не гнвайся, а слушай дале», продолжалъ Бутурлинъ. «Когда мы хали черезъ Тверь, мн отвели квартиру въ дом какой-то купчихи. За столомъ входитъ въ комнату староста и требуетъ сто рублей въ счетъ суммы, которую городъ опредлилъ поднести теб въ подарокъ. Не имя денегъ, она проситъ подождать; но староста настаиваетъ: или тотчасъ деньги, или въ тюрьму. Она отдаетъ съ себя жемчугъ; но онъ остается при своемъ требованіи, и бдняжку, врно, отвели бы, когда бы я не ссудилъ ее своими. Вотъ теб добровольный подарокъ». — Петръ обнялъ Бутурлина, одарилъ его, веллъ возвратить взятыя деньги и принялъ мры, чтобъ впредь не случалось боле подобныхъ безпорядковъ.