«Ну, а кроме динозавра, кем ты хочешь стать, когда вырастешь?»

Он потупил взор. Родители мальчика пропали в бурю на озере, когда ему было десять. Ни их, ни их лодку так и не нашли. С тех самых пор всевозможная родня ходила на берег озера в поисках вопящего у кромки воды Бенджамина, который кричал: куда все подевались и почему они не вернулись домой? Но в последнее время он всё реже появлялся у озера и всё чаще бывал здесь, в доходном доме. А теперь (дедушка нахмурился) и в библиотеке.

— Не просто каким-то там динозавром, — перебил его Бенджамин. — Я собираюсь стать самым лучшим.

— Бронтозавром? — предположил дедушка. — Они симпатяги.

— Нет!

— Аллозавром. Давай аллозавром. Они изящные, словно на пуантах. Ах, как они семенят на цыпочках…

— Нет!

— Как насчёт птеродактиля? — дед вошёл в раж и подался вперёд. — Высоко летает, смахивает на парящие машины, нарисованные Леонардо, ну, ты знаешь, да Винчи.

— Птеродактили, — призадумался Бенджамин, кивая, — почти первый номер.

— А кто первый?

— Рекс, — прошептал мальчик.

Дедушка огляделся по сторонам:

— Ты подзываешь собаку?

— Рекс, — Бенджамин зажмурился и назвал полное имя. — Тираннозавр рекс!

— Вот это да! — сказал дедушка. — Знакомое имечко. Царь над ними над всеми.

Бенджамин заблудился во времени, мгле и непролазных болотах затхлой воды.

— Царь над ними над всеми, — прошептал он.

Вдруг он широко раскрыл глаза.

— Есть идеи, деда?

Старик отпрянул от этого чистого пронзительного взгляда.

— Нет. Гм… дай потом знать, что ты нашёл. В своих изысканиях…

— Да!

Приняв это как знак одобрения, Бенджамин вскочил со стула, метнулся к двери, встал как вкопанный и обернулся.

— А кроме библиотеки, куда ещё можно податься?

— Податься?

— Пожарные тренируются в пожарной части. Машинисты учатся водить локомотивы в депо. Врачи…

— А куда податься мальчику, — сказал дедушка, — чтобы с отличием сдать экзамен на ящера первого класса?

— Вот именно!

— Пожалуй, в музей Филда, где выставлены груды костей из чердачного этажа Господа Бога. Динозавр-колледж. Ни дать ни взять! Вот куда мы пойдём!

— Деда, вот здорово! Спасибо тебе. Будем носиться как угорелые и улюлюкать!

И — бац! Хлопнула дверь на улицу. Мальчугана как ветром сдуло.

— Будем, будем, это уж как пить дать, Бенджамин.

Дедушка налил сиропу, всматриваясь в золотистые блики и раздумывая, как охладить пыл пламенного мальчишки.

Пожаловал огромный неистовый зверь. Их забрал большущий безудержный монстр. То есть поезд. До Чикаго. И Бенджамин с дедом оказались в брюхе чудовища, так сказать. Что-то крича друг другу и улыбаясь.

— Чикаго! — выкрикнул проводник.

— А почему он не сказал про музей Филда?! — нахмурился Бенджамин.

— Я тебе скажу, — откликнулся дед.

И спустя несколько минут:

— Вот он!

Они вступили под сень фресок, на которых одни твари угрожали разинутой пастью другим тварям так, что захватывало дух. Рука об руку, они дивились тому, сколько плоти кануло в небытие, изумлённо таращили глаза на вызволенные из недр земли и заново собранные скелеты. Любопытство одного шагало бок о бок с любопытством другого. Восторги юного вызывали давно забытую восторженность у пожилого.

— Посмотри, дедушка. Ты видел здесь хоть кого-нибудь из Грин-тауна?

— Только ты да я, Бенджамин.

— Единственные из наших, кого я помню, — мальчик перешёл на шёпот, — это мама и папа…

Во избежание сантиментов, дедушка быстро перехватил инициативу:

— Уж им-то здесь наверняка нравилось, сынок. А вот, посмотри-ка сюда!

Они зашагали дальше, изумлённые, потрясённые, ошеломлённые жемчужиной в коллекции кошмаров, запечатлённых Чарльзом Р. Найтом[1].

— Он — поэт с кистью, — сказал дедушка, балансируя на краю Большого каньона Времени. — Шекспир фресковой живописи. А ну-ка, Бенджамин, где тот большой пёс Рекс, о котором ты так мечтаешь?

— Этот небоскрёб и есть он?!

Над ними вздымалась колоссальная фигура. Они вприглядку подбирали неслышные мелодии на длинном ожерелье-ксилофоне из костей.

— Лестницу бы сюда.

— Чтобы вскарабкаться по ней, словно безумный дантист, и попросить пошире открыть ротик?

— Деда, он что, ухмыляется?

— Как моя тёща на нашей свадьбе. Хочешь, посажу тебя на плечи, Бен?

— А можно?

У дедушки на плечах Бенджамин, затаив дыхание, прикоснулся к… древней Улыбке.

Потом, словно что-то было неладно, притронулся к своим губам, дёснам и зубам.

— Засунь голову в пасть, сынок, — предложил дед, — посмотрим, откусит или нет.

Шли недели, бежало лето, росли стопки книг. В комнате Бенджамина расстилались наброски — чертежи костей, стоматологические карты юрского и мелового периодов.

— Сюда бы ещё «Отче Наш», — задумчиво сказал дедушка. — А это что такое?

— Убийственные картины мистера Найта, который зрит сквозь время и зарисовывает увиденное!

И тут в окно верхнего этажа ударился камушек.

— Эй! — кричали снизу голоса. — Бен!

Бен подошёл к окну, поднял его и прокричал сквозь сетку:

— Чего надо?

Это оказался один из мальчишек с лужайки.

— Где ты пропадаешь неделями, Бен? Пойдём купаться.

— Больно нужно, — ответил Бен.

— Потом пойдём к Джиму делать мороженое.

— Больно нужно! — Бен захлопнул окно и, обернувшись, увидел изумлённого деда.