Ну и что, что тролль (СИ)

– Да, приятель, – повторил Георг, хлебая суп, – это была бы не жизнь, а малина!

– Я тоже так подумал, – весело сказал тролль. – Вот и супчика тебе дал, чтобы ты был мне под стать.

С тех пор Георг живет со своим приятелем в пещере. Даже его прежний хозяин не принял бы к себе на работу маленького, зеленого, пучеглазого тролля!

* * *

Бесси рассмеялась:

– Какая забавная сказка!

– То-то и оно, – усмехнулся Готфрид. – Ну и что, что тролль? Самому нужно быть человеком!

Замолчали, потому что по лестнице спустилась хмурая седая Ингигерда.

– Сказка? – пробормотала она. – Если бы! С тех пор тролль спускается с горы и строит свои замки на всех дорогах. Когда я спешила сюда, мне пришлось объехать два подобных сооружения.

– Значит, он разбойник?

– Ну нет, наглости у него на это не хватает, вот что я вам скажу. А Георг трусоват.

– Но неужели Георг до сих пор не уговорил тролля расколдовать себя? – удивилась Бесси.

– Для этого нужна голова или головы поумнее, чем у Георга. А расколдовать… Некоторые изменения необратимы. Скажем, вон ту солонку может разбить и мышь, а опять превратить в целую – только волшебник.

– Как печально!

– Ну почему же? – сказал Готфрид. – Георг печет в пещере хлеб на продажу, а вырученные деньги тратит на магов, чтобы вернули ему прежний облик. Спроси Готфрида, кто поставляет хлеб и булочки в гостиницу?

– Да неужели? – пробормотала изумленная Бесси, но тут же опомнилась. – Я так благодарна почтенной Ингигерде, и плата…

– В качестве платы бросьте моей упряжке по цыпленку.

– А что у нее за упряжка? – тихо спросила Бесси у Готфрида.

– Лучше госпоже не знать, – коротко ответил тот и поспешил выполнить пожелание Ингигерды.

– О! – только и сказала Бесси. – Тогда я поднимусь и посмотрю на Айвена.

– Смотреть там особенно не на что, – возразила Ингигерда. – Если бы он был обычным человеком, то я сказала бы, что его изрядно побили, держа за горло длинными когтями. Но он могучий маг, и все могло происходить по-другому.

– Разве мага не могли избить?

Ингигерда насмешливо покачала головой:

– Можно подумать, что госпожа не знает своего мужа. Когда я меняла повязки на его ранах, он лежал смирный, как ягненок. Но как только я попыталась нафаршировать раны магией, ну и вскинулся же он. И – не желая повторять судьбу Георга – я отступила. Дала ему единственное зелье, на которое мастер Айвен согласился, – сонное. Теперь он спит, как младенец. Лучше госпоже не тревожить его сон и подумать о себе. Не дело, чтобы мастер Айвен, проснувшись, увидел у жены бледное лицо и темные круги вокруг глаз.

– Надеюсь, этого не произойдет. Здешний хозяин так заботлив.

– Хозяин? Какой хозяин?

– Готфрид.

– Но он не хозяин, а нечто вроде управляющего или дворецкого. Разве госпожа не обратила внимания на вывеску гостиницы?

– Нет.

– А зря. Любая вывеска расскажет вам больше болтливого человека. Болтун болтает о том, что ему самому интересно, а вывеска говорит все сразу.

– Как же называется гостиница?

– "У Беззащитной Сиротки".

– Какое странное название!

– Не более странное, чем "У Кривого Билла".

– Но не хотите же вы сказать, что хозяйку зовут Беззащитная Сиротка?

– Мне недосуг что-либо еще говорить, – проворчала Ингигерда, вынимая из большого кармана хрустальный шар и внимательно вглядываясь в него, – я спешу. Что, Готфрид? – подняла она взгляд.

– Мне кажется, по одному цыпленку маловато.

– Нечего закармливать их перед дорогой, иначе им не поднять не то, что карету, а самое себя.

4

И опять он шел, но теперь лесной дорогой, которая постепенно превращалась в узкое и неглубокое ущелье. Дорога была ему отлично знакома: одно из любимых мест его детства. Справа белели высокие березы, по левой же стороне золотилась гуща соснового молодняка. Все больше чувствовал в воздухе влажность и запах прелых листьев. Здесь, дальше по ущелью, господствовал буковый лес – мрачный и суровый в эту пору дня.

– Твоя песня. Это твоя песня, – мурлыкал под нос.

Он медленно двигался вперед. Не чувствовал страха, несмотря на то, что становилось все темнее и тише. Но вдруг стал отдавать себе отчет, что тишина, которая его окружает, абсолютна. Ни шума шагов, ни голосов птиц, ни даже собственного дыхания. Поднял голову, чтобы посмотреть на звезды, но небо…

– О-о-ох! – вздохнул с удивлением.

То, что двигалось по узкой полосе неба, между двумя стенами леса, явно не походило на тучи. Почувствовал влагу. На лице, на ладонях, одежде. Так не пахнут прелые листья и трава. Запах тошнотворно-сладковатый.