«Ну, помолчим минуту до прощанья…»: Избранная лирика

«До сих пор качается колокольчик…»

До сих пор качается колокольчик:
Пять минут, как ушел прохожий…
В озаренной солнцем прихожей
Я стою недвижно и молча…
Ах, как будет мне хорошо сегодня –
Это был старичок суровый…
Он сказал мне доброе слово:
«Будь спокойна, раба Господня…»

1923

«Деревья срублены, разрушены дома…»

Деревья срублены, разрушены дома,
По улицам ковер травы зеленый…
Вот бедный городок, где стала я влюбленной,
Где я в себе изверилась сама.
Вот грустный город-сад, где много лет спустя
Еще увижусь я с тобой, неразлюбившим,
Собою поделюсь я с городом отжившим,
Здесь за руку ведя беспечное дитя.
И, может быть, за этим белым зданьем
Мы встретим призрачную девочку-меня,
Несущуюся по глухим камням
На никогда не бывшие свиданья.

9 мая 1923 г.

«Те же слова, что и годы назад…»

Те же слова, что и годы назад,
Они для меня свежи и не вянут.
Только, взглянувши себе в глаза,
Я теперь до дна не достану.
Только, опомнившись на лету
В лёте стремительном и безумном,
Вдруг удивлюсь, как души растут –
Полно, таинственно и бесшумно.
И станет не жалко кровавых лет,
Пропевших в сердце алую рану.
Все те же слова, как угли в золе,
Они не угасли, они не вянут.

19 мая 1923

«Пусть это будет лишь сегодня…»

Пусть это будет лишь сегодня,
А там… пускай плывут века.
Ведь жизнь моя в руке Господней,
Ведь будет смерть моя легка.
Недаром сделал он поэтом
Меня, немую… Вот – пою…
И озаряет тихим светом
Задумчивую жизнь мою.

1924

«Я не сказала, что люблю…»

Я не сказала, что люблю,
И не подумала об этом,
Но вот каким-то тёплым светом
Ты переполнил жизнь мою.
Опять могу писать стихи,
Не помня ни о чьих объятьях;
Заботиться о новых платьях
И покупать себе духи.
И вот, опять помолодев,
И лет пяток на время скинув,
Я с птичьей гордостью в воде
Свою оглядываю спину.
И с тусклой лживостью зеркал
Лицо как будто примирила.
Всё оттого, что ты ласкал
Меня, нерадостный, но милый.

Май 1931

«Я разучилась радоваться вам…»

Я разучилась радоваться вам,
Поля огромные, синеющие дали,
Прислушиваясь к чуждым мне словам,
Переполняясь горестной печали.

Уже слепая к вечной красоте,

Я проклинаю выжженное небо,
Терзающее маленьких детей,
Просящих жалобно на корку хлеба.

И этот мир — мне страшная тюрьма,

За то, что я испепелённым сердцем,
Когда и как, не ведая сама,
Пошла за ненавистным иноверцем.

Октябрь 1932

«Я расплатилась щедро, до конца…»