Ну точно - это любовь

— Я уже посмотрела, завтрак накроют в банкетном зале, который потом поделят раздвижными дверями на три отдельные комнаты для собраний. Там три заседания по полтора часа с девяти до пяти. И ты, наверное, захочешь побывать на семинаре по работе правительства: «Ограничение власти федерального правительства. Удачная затея или путь к всеобщей коррупции?» Харрисон обязательно придет, верно? Если только ты не считаешь, что сенатора больше интересуют проблемы кислотных дождей или авторского права.

— Уж точно не кислотных дождей. Он не верит в такие вещи, которые, по мнению его сообщников, могут ударить по их карманам. Хотя мне интересен семинар по авторским правам. — Они вышли в коридор, дверь захлопнулась и заперлась за ними. — Черт. Я забыл свою карточку-ключ.

Джейн протянула ему ключ вместе с наклейкой, на которой было напечатано: «Профессор Джон Романовски ».

Он пришлепнул ее на грудь, потому что уже выяснил, что споры с его «товарищем по комнате» напоминают попытки ставить друг на друга стеклянные шарики.

— Ты начинаешь меня раздражать, Джейн. Прекрати быть такой чертовски совершенной.

Джейн нажала кнопку лифта.

— Я не совершенна. Я нервничала и слишком много вчера выпила, и уже проглотила три таблетки аспирина, а то голова раскалывается. Я живу в комнате с ворчливым неряхой, который явно не любит утро, даже прекрасное, и у меня ощущение, что если тебя, такого большого, волосатого и мужественного, не держать на коротком поводке, ты разрушишь себя за десять минут.

— Отлично. Истинная тетушка Мэрион. Не хватает только фартука, — пробормотал Джон, сворачивая за угол, и увидел сенатора Харрисона с его верным Тонто[15], то есть Диллоном Холмсом, которые уже стояли у лифта.

— Доброе утро, дорогая Джейни, рад встрече. И вам доброе утро, Джон. Прекрасный день, верно? — Сенатор Харрисон уж точно любил утро, потому что был причесан, ухожен, и от него пахло так, словно кто-то опрокинул на него полфлакона дорогого одеколона. — Вы позавтракаете с нами?

— О, спасибо, сенатор. Но в программе сказано, что будет шведский стол, и места не фиксированы, так что вы вовсе не должны…

Она замолкла, когда Джон украдкой наступил ей на ногу и заявил:

— С удовольствием, сенатор. Вот и лифт. Диллон, ты тоже завтракаешь или просто хочешь проехаться с нами на лифте?

— Очень смешно, Джон, — натянуто улыбнулся Диллон.

Джон отвесил ему презрительный поклон и подождал, когда тот войдет в лифт. Стыд и позор. Всякий раз при виде Диллона он не мог справиться с собой и начинал острить. Нет, ему никогда не сыграть чудаковатого профессора.

В тишине они спустились на первый этаж.

Все расступились, пропуская Джейн вперед, и Джон поспешил за ней. Харрисон и Холмс шли позади.

— Эй, притормози, куда бежишь?

— Ты просто несносен. Подлизываешься к Харрисону, ехидничаешь с Диллоном, который ведет себя исключительно по-джентльменски со мной — и с тобой. И вообще, с чего ты решил, что я хочу позавтракать с ними? Разве не достаточно того, что всю неделю мы будем сидеть за одним столом во время ланча и ужина? Сегодня воскресенье, а воскресенье — мой выходной. Могу я хоть немного развлечься?

— Я думал, ты уже развлеклась, расставив мои туалетные принадлежности по алфавиту. Или по размеру? Назначению?

Она повернула голову и пристально посмотрела на него, не останавливаясь.

— Не смешно. И я не развлекаюсь. Знаешь, утром я говорила с родителями, пока ты принимал душ. К счастью для тебя, вчера они позвонили Молли. Иначе приехали бы уже этим утром, как раз вовремя, чтобы услышать твое жалкое подражание Спрингстину. Было бы чудесно, верно? И знаешь, плохой голос в ванной лучше не становится.

— Значит, все дело в родителях? — Джон попытался пропустить мимо ушей нападки на его вокальные данные. Вдобавок маленькая Джейни Престон понемногу выползает из панциря примерной девочки. Если еще подтолкнуть ее, она может даже обругать его… или выяснить, что нет, милочка, мы не товарищи. — Они задали жару своей дочурке?

— Нет. Они все поняли, когда Молли объявила им, что в Кейп-Мэй внезапно началась буря, и телефонные линии вышли из строя вчера днем, как раз когда на самом деле я разговаривала с ней.

— Быстро соображает твоя кузина, — сказал Джон, когда они встали в очередь к шведскому столу.

— Быстро, но не более того. Ее вранье продержалось ровно до тех пор, как папа сегодня утром посмотрел погоду в Интернете и не нашел ни одного упоминания о буре в Кейп-Мэй. Так что я сказала ему правду. Ну, вроде.

— Вроде? — переспросил Джон, протягивая ей еще теплую тарелку и наблюдая, как она загружает на нее фрукты. Она даже взяла толстенную ветку петрушки или еще какой-то зеленой кудрявой штуковины, которую он не стал бы есть, даже умирая с голода, и водрузила ее сверху.

— Я сказала, что машина сломалась, и когда я добралась, то так устала, что упала на кровать и проспала до самого утра. Хочешь мускусную дыню?

— Нет, спасибо. Ты строишь пирамиду или собираешься все это съесть?

— Съесть все это? Нет, конечно, нет. Я просто подумала, что было бы неплохо сделать тарелку с фруктами для нашего столика. На всех.