Ну ты же мужчина!, или МеЖполовые парадоксы

во все лупалки, но и не замечать ее — тоже хамство. Постыден и низок клейко вперенный в содержимое ее выреза взгляд, но не менее оскорбительна для женщины, которая старается, и индифферентность. Развивайте боковое зрение, используйте систему зеркал, натренируйтесь молниеносно отдергивать свой взор, как только она почует его, — нарабатывайте ловкость и изобретательность, короче. Но, главное, не забывайте выставлять свой таймер на позволительных десять секунд. Она сама толком не знает, чего хочет, но вы же любите погорячее. Вам надо предугадать, откуда дунет следующий порыв ее желания или несогласия. Это бой с тенью. Иного не дано. Успехов!

Филипп

Давайте заключим перемирие, давайте вытряхнем вон загадки и искромсаем непонимание. Я осмелюсь стать для вас маленьким мальчиком, который только-только начал ходить, — даю вам право постоянно сомневаться в моем здравомыслии и адекватной реакции на происходящее. Не сочтите за труд, подробно объясните, как себя вести с вами, чтобы я мог сделать именно то, что необходимо, а не то, что представляется правильным таким идиотам, как Грибанов Филипп и Демуренко Кирилл.

В далеком 19-каком-то году, когда Создатель подарил приятное щекотание внутри от вожделенных минут блаженства со слабым полом, мне приходилось неоднократно убеждаться в своей тупости.

— А мы созвонимся? — спросил я как-то новую знакомую Лену.

— Ну, запиши номер!

Записал. Позвонил. Сделал резонное предложение: «Давай с тобой встретимся?» Получил отказ с ссылкой на отсутствие времени. Потом еще несколько раз мне было отказано по причине каких-то дел. Я не расстраивался, я был полон сил добиться встречи с Леночкой, пока однажды не состоялся следующий диалог:

— Лен, у нас как-то все звезды не сходятся, все никак не получается встретиться! — сказал я без малейшего намека на раздражение.

— Ну ващета (ммм… как мне нравится оборот «ващета») у меня есть молодой человек.

— Так почему же ты мне не сказала раньше, я бы не бомбил тебя звонками?

— Ну вот теперь говорю!

И действительно: как же я не мог догадаться, прежде чем бомбардировать звонками?

Кирилл

Обессилев доказывать женщинам, что незнание своих желаний, неумение разобраться в своих предпочтениях и требование, чтобы за вас догадались, сродни русской рулетке с револьвером, где только одно гнездо барабана не заряжено патроном, я решил прибегнуть к рифме. Это последнее, что у меня есть для вас по данной теме.

Палиндромы

А вот, к примеру, я возьму и нахлобучусь,

Да так, что слово «мама» не смогу

Ни написать, ни уж тем более озвучить,

Хоть в неоплаченном я перед ней долгу.

И в этом дико непотребном состоянии,

Тошня обедом и бодая лбом асфальт,

Вползу к тебе, не помня: это я? — не я?

Ты-mo все помнишь. Ты имеешь, что сказать.

Ты любишь принцип триединства действия,

Синхронно включишь визг, и вой, и крик,

Обрушишься огнем, стихийным бедствием.

Печально, что я к этому привык.

О, боги! Дионис, к тебе взываю я!

Когда бокал с тобою даже не держал,

Ты был свидетелем: тщетны мои старания,

Я молний Зевса все равно не избежал.

Подруга дней моих суровых, каковых не счесть,

Крыловских басен можно даже не читать,

Я виноват лишь только тем, что я такой, как есть,

Я проиграл там, где нельзя переиграть.

Я буду пьян — и буду четвертован,

А буду трезв — так заключен в острог.

Мне всяк ломоть несладкий уготован,

С какого края ни кусал бы я пирог.

С тобой не спорю — значит, равнодушен,

А стану спорить — буду век не мил.

Хлеба купил? Купил бы шубу лучше!

Цветы дарю? Ну, точно изменил!

Есть перевертыши, слова в зеркальном стиле,

Их палиндромами наука назвала,

Хоть наизнанку их читай, хоть как учили,

Звучит все так же: например, слово «шалаш».

В не менее я странном положении,

Что так поступишь, что наоборот,

Углу паденья равен угол отражения,

Что напрямик, что задом наперед.

Живу я в царстве женских палиндромов,

Наукой — нет! — таких не описать.

Мне уравнения твои давно знакомы,

В них «Икс» и «Игрек» не имеют смысл искомый,

Но ты всегда имеешь, что сказать.

КЛИЕНТ ВСЕГДА НЕ ПРАВ

Кирилл

Подхожу к окну номер 6. Окно занавешено куском картона, расправленным бортом упаковочной тары. За картонным занавесом при пристальном рассмотрении заметны признаки какой-то жизнедеятельности. Нагибаюсь ниже, туда, где в листе прорезана небольшая смотровая щель. Чувствую себя почти что вуайеристом. Точно! По ту сторону обнаружен лоб под выкрашенной в «баклажан интенсивный» челкой и пухлые пальцы в кольцах, перебирающие бумаги. Амбразура обитаема.

— Здравствуйте, — говорю. — Я могу взять копию финансового лицевого счета?

— Бухгалтер болеет.

— А вы не могли бы мне ее выдать?

— Я же сказала — бухгалтер болеет! — Из амбразуры на меня смотрят два сверлящих жала. На бейджике начертано «Ирина Витальевна».

Очевидно, женщину обидело, что бухгалтер болеет, а я тут весь такой нарисовался не в трауре и со жвачкой.

— И что же мне делать?