Ну, здравствуй, муж!

— Блин! Еще набрала столько с голодухи! Корова!

Саша мысленно одернула себя: слово то какое применила! Голодухи! Разве же леди так говорят?

— Да что с тобой сегодня? — Мара даже не повернула голову. Она что-то напевала себе под нос. Неизбалованная вниманием, крестьянка Мара Качира рассматривала корзинку так, как рассматривают дети найденные под елкой подарки. Ее поза выдавала полную гамму эмоций: предвкушение чуда, сладостное трепетание сердца, восхищение.

— Я опозорилась, — сокрушенно произнесла Саша, ожидая ахов и охов. Но не тех, что вскоре последовали.

Соседка лишь на мгновение отвлеклась, перестав пританцовывать. Но, как оказалось, вовсе не потому, что Алекс Дафой нуждалась в утешении: подруга споро выкладывала содержимое корзинки, а тут замерла, приподняв крышку одного из глиняных горшочков.

— Ах, какой аромат! Грибы в сметане! А здесь что-то похожее на тертый суп с сыром! Ох, еще горячий!

Александра прижала подушку к животу.

После горшочков на столе появились деревянная коробка, где обнаружился набор из ложек, вилок и ножей, кувшин, бережно укутанный в салфетку, небольшой бумажный пакет — по острому запаху, идущему от него, угадывалось, что там мясо, обильно сдобренное специями…

— Хлеб! Свежий! Хрустящий! — радостно взвизгнула подруга. Мара так восторгалась каждым извлеченным предметом, точно это она, а не Алекс, испытывала лютый голод. — И откуда такое богатство?! Признавайся, у тебя завелся поклонник?

— Нет у меня никакого поклонника! — Саша отшвырнула подушку к изголовью кровати и поднялась. Впервые с момента давнего похищения королем песков ей хотелось, чтобы ее пожалели. Погладили по голове, позволили поплакаться в плечо. А Мара только и делала, что жевала хлеб и закатывала от наслаждения глаза. — Я говорю, что опозорилась, — прокричала Александра в самое ухо подруге, — а ты меня не слушаешь! Я стояла, как дура, в центре залы с двумя полными тарелками и не знала, куда приткнуться! А когда нашлась добрая душа и даже стул пододвинула, чтобы я не корячилась, желудок вздумал урчать. Ты бы слышала, какие он выводил рулады! На весь стол! Знаешь, как на меня посмотрели?

— Да ну? Прям все? — подруга старательно делала серьезное лицо. Невидаль какая — желудок урчал!

— Достаточно было одного взгляда. Но какого! Бровь вверх, а в глазах насмешка! Мне хотелось на месте провалиться! Мара, милая, что делать? — Саша не стала ждать, когда ей предложат плечо, сама уткнулась в него лицом. Обняла подругу и застыла.

— Не дыши мне в шею. Я и так вся взопрела, — соседка насильно расцепила тесные объятия. — Лучше поешь. Смотри, сколько тебе прислали, — она усадила Александру за стол. Первые две ложки сама сунула ей в рот. — Все? Успокоилась? На, держи. Погуще загребай. Про хлеб не забудь. Во-о-от. А теперь рассказывай. Кто смотрел? Чего хотел?

— Ничего не хотел. Как только услышал музыку в животе, встал и ушел.

— Подлец какой. А надо было остаться и дослушать?

— Ну, унизительно же! Я же не виновата, что давно не ела.

— А сейчас поела? Вот и хватит терзаться. Если он умный человек, то и без объяснений все поймет, а если дурак, то зачем о нем вспоминать? Мало ли какие сюрпризы выдает организм? Помнится, экзамен шел по истории Агрида, к которому я всю ночь готовилась, а села отвечать — икота возьми и напади. Меня спрашивают, а я в ответ ик-ик. Трижды пересдавала и всякий раз икала. Лорд Пихник даже разозлился, что я специально, но потом согласился на письменные ответы.

— И как?

— Четыре балла из пяти. До сих пор думаю, что икоту на меня специально наслали.

— Кто, если у вас одни немагийники?

— А амулеты? Подсунь мне кто заговоренную монету, я бы никогда не догадалась, что ношу с собой проклятие.

— А у тебя их полные карманы? Неужели не заметила? — чужая история отвлекла от собственного горя. Странного такого горя. Саша никогда не была истеричкой, а тут остановиться не может.

— Мелочь всегда в заначке найдется. Староста присылает, чтобы подкормить. В деревне собственный лекарь как воздух нужен. Я, кажется, уже говорила… Поэтому вылететь из академии мне никак нельзя.

— Мы постараемся, — Саша вытерла с верхней губы след от молока. Вкусного, теплого, действующего не хуже любого успокоительного. Как-то сразу потянуло в сон.

— Ты ложись. Я сама на столе приберу, — Мара заметила осоловелые глаза.

— Так кто же корзинку прислал, как думаешь? — глаза у Саши уже не открывались. Она кое-как вытащила шпильки из волос. Надо бы еще зубы почистить, но сил не осталось. Повалилась на подушку, так и не услышав ответ подруги.

— Кто-кто. Понятно кто. У кого брови вверх полезли, тот и принес. Могла бы и догадаться. И нечего было бегать. Сидела бы на месте, глядишь, и познакомилась бы с заботливым мужиком, — Мара расстегнула сапожки, стянула их с ног Алекс, поправила сбившееся платье и накрыла своим одеялом. Не выдергивать же другое из-под спящей?

Потом собрала со стола пустую посуду, отметив, что горе-горем, а есть подруга здорова, и, прихватив корзину, выскользнула за дверь.

* * *

— Что нового, сын? Познакомился со своей подопечной?