Ну, здравствуй, перестройка! (СИ)

— Кого я вижу! Шурка Головин! Мало было в прошлый раз, решил за добавкой прийти? Не лень было тридцать километров от Сухобузимо топать? — спросил высокий мощный верзила.

Выхожу на поляну. Оценив ситуацию, скидываю футболку, — вещь дорогая, вдруг порву или испачкаю, — и обнажаю свой торс. Народ на поляне около забора напрягся. Это вам не одного вчетвером гнобить. Шурик рослый и выглядит опасно, а я… сам иногда себя в зеркале пугаюсь.

— Парни — это Штыба, чемпион СССР по боксу, — неожиданно выдаёт расцарапанный.

Я смутно угадываю его черты лица, видел где-то на соревнованиях.

Ухмылки с их рож сползли моментально. Даже четвертый из гоп-компании бросил заламывать мелкого и уставился на меня, чем Димон и воспользовался, вырвавшись из захвата.

— Девочку отпусти, — с угрозой в голосе говорю я.

Хрясь! Оля в своём репертуаре. Освободив себе руки, она первым делом влепила оплеуху державшему её хулигану. Тот было дернулся ударить в ответ, но под моим тяжелым, папиным, взглядом замялся.

— Чё, у нас все честно, один на один они махались, — с вызовом, стараясь сохранить свой авторитет, говорит он.

— Сейчас же извинились перед девочкой все четверо и свалили подальше от лагеря, увижу — челюсть сломаю, я не шучу. Ну! Считаю до двух, уже раз, — спокойно говорю я.

«Извини» от парней прозвучало хором. Шурик поднимает мелкого и отряхивает.

— Я вас предупредил, — кричу удаляющимся хулиганам, которые вместо дружбы с девочками чуть не получили сломанные челюсти.

А я бы только челюстью не ограничился.

— Что вы тут делали? — спрашиваю у дрожащей Оли и запыхавшегося мелкого.

— Цветы около забора красивые растут, — смущённо призналась Оля.

— А тебя откуда знают хулиганы? — спрашиваю я у Шурика.

— Дрались на выпускном с ними, от моего Сухобузимо до их Атаманово километров тридцать, часто в гости заезжаем друг к другу, да ерунда, — отмахнулся довольный Шурик. — Да огребают они, в основном, у нас народу раза в два больше живет.

С утра весь лагерь гудел пересудами по поводу вчерашнего инцидента. На завтраке ко мне подсела Оля и стала пристально смотреть в лицо.

— Не люблю, когда мне в рот смотрят, — вежливо пытаюсь послать её нафиг.

— Странный ты человек, никак не могу тебя раскусить, — задумчиво сказала девушка. — Я уверена была, что ты гад, а сейчас, не знаю что и думать. Подарок тебе! Возьми.

Я смотрю на самодельную небольшую коробочку из картона, разукрашенную акварельными красками.

— Что там? Мертвая птичка? — спрашиваю я, стараясь пошутить.

— Как ты узнал? Димка сказал? — округляет глаза Оля.

— Ты нормальная? Дохлых птиц дарить? И за завтраком ещё, — чуть не поперхнулся какао я.

— Смотри! — Оля открывает коробку.

Там лежала самодельная глиняная игрушка.

— Это свисток такой, например, против собак, — поясняет Оля. — Сама делаю.

— Спасибо! Буду свистеть теперь, — улыбаюсь я под строгим взглядом мелкого, маячившего за дверью столовой.

Глава 30

Глава 30

На подходе к бараку меня поймал щуплый Борис, тот, что ведёт историю религий.

— Анатолий, я вас сильно разве ударил? Мне показалось, я едва задел, — начал разговор он.

— Да я пошутил просто, меня мячом огрело на футболе, — не сразу понял я, про что он говорит.

— Ну, слава богу! — облегченно выдохнул он. — А то мне показалось, что со мной на тему кальвинизма уже никто общаться не хочет, а у нас такие дискуссии с парнями были!

— Когда кажется, креститься надо, — намекнул я на то, что «слава богу» лучше заменить чем-то типа «слава КПСС».

— Ой, да, спасибо. Да я не религиозен, меня больше история увлекает, и кальвинизм — одна из моих самых любимых тем, ты вот, например, знаешь, что основатель кальвинизма … — попытался увлечь меня беседой Боря.

— Извини, у меня дела, — отвязался от приставалы я.

— Правильно! — вдруг сказал проходивший мимо Абанов, — брат говорит, Боря звереет, когда с ним на эту тему общаются.

— Брат? У тебя тут брат? А чего он не с нами в отряде? — удивился я.

— Так он уже студент, в МФТИ учится, а тут курс ведёт! — с гордостью ответил Артём.

Идём на занятия. Свисток при этом я бросил на кровать, а вернувшись, коробочки не обнаружил. Не то, чтобы я мечтал о таком подарке, но моё это — моё-ё-ё!

— Парни, никто коробочку не видел? — спросил я, внимательно оглядывая всех.

— Жрать хочу, — буркнул Петька Киреев. Ох, разнесет его в будущем, наверное, когда бросит футболом заниматься.

А вот Димон выдал себя, моргнув.

Я в прошлом теле играл как-то в Лондоне в небольшом турнире по спортивному бриджу, играли мы с партнершей против двух старушек, коим на вид было не меньше семидесяти. Мне надо было для выполнения контракта найти козырную даму. «Импас» шел в обе стороны, и вероятность угадать, у какой из бабусь эта дама — пятьдесят процентов. Я обвел престарелых дамочек пристальным взглядом неулыбчивого русского, и вдруг одна из моих соперниц заморгала! Да так мелко-мелко, что стало ясно — дама у неё. По итогу, сдачу мы выиграли.

— Димон, подарок верни, — тормознул я парня, устремившегося на выход. — У своих брать чужие вещи — западло.