Ну, здравствуй, перестройка! (СИ)

— Продадите баночку? — кивнул я на сумки бабуси.

— Да бог с тобой, так бери! — бабуля сунула мне поллитровую банку. — Эх, пакета нет огурчики переложить, банку жалко.

Точно! Стеклянные банки для бабки — это ценность. Отказываться и не думаю. Затем лезу к себе в сумку. Там ещё с момента заезда в лагерь валяется многоцветная ручка, красивая, с прозрачным корпусом через которые видно четыре коротких стержня с разными чернилами. Набрал я ещё в ростовской «Берёзке» канцелярии разной.

— Внуку или внучке, — протягиваю я ручку бабусе. — Подарок.

— Ох, красивая какая, и толстая, не по-нашему написано. Маркант, иш ты! Видный, значит, по-немецки, — радуется бабка, показывая знания языка бывшего противника.

Нет, не из «Берёзки», это от бабули ручка, наверное. ГДР. Да ладно, ещё такая есть. Расстались мы почти друзьями.

— Хороший мальчик, — услышал я за спиной вердикт заслуженных садоводок.

Приятно, черт возьми.

До спорткомитета добирался на перекладных, километров двадцать по городу с пересадкой пришлось ехать. Там меня уже потеряли.

— Час назад тебя ждали, что случилось? — спросил мой тренер Игорь Леонидович, ожидавший меня на улице, видно не по чину в кабинетах ему сидеть пока.

— Мотоцикл в аварию попал, в кювет съехал, — пояснил я.

— Ты ЦЕЛ?? — трубой саксофона спросил мой наставник.

— Я — да, а вот участковый ногу сломал, я потом на попутном автобусе добирался, — успокаиваю я.

Не стал я говорить, что мент меня бросил, и в этой аварии я пострадать не мог.

— Машину же обещали выделить, черт-те чё, шефы опять подводят, — ворчит парень, и мы идём в спорткомитет.

Там традиционная накачка. От края вызвали на сборы меня одного. «Не посрамим… Пусть не думают, что мы тут мышей не ловим… Знамя Ильича!» Слушаю вполуха, даже не понял про какого Ильича речь — про Леонида или про Владимира? Не угадал. Это совхоз — «Знамя Ильича», и от него мне подарок и напутствие. Подарок — спортивный костюм, импортный, размер, говорят, мой. Слушаю напутствие, раз подарок подарили, что я скотина, какая неблагодарная? До аэропорта, как выяснилось, добираться предстоит мне самому. Мне так и сказали: — «Ведь можно уехать на автобусе, вечернем, например, на последнем, в девять часов». Жмоты. Не то, что бабуля и совхоз.

Еду опять на автобусе в свою общагу. Там также пусто, директора нет — он в отпуске. Сходил в душ, вода только холодная, это уж как водится летом. Наскоро помылся, собрал вещи в дорогу, и решаю немного поспать. Проснулся, с наслаждением потянулся и с ужасом понял — на улице темно! Черт! Смотрю на часы. Уф! Время девять сорок, ещё почти два часа до рейса. Быстро собираюсь и бегу на остановку. Ясно, что попасть вовремя я могу только на такси, в Красноярске аэропорт далеко от города, километров шестьдесят. Вызвать его — не вариант, за пять минут никто машину не подаст, значит, нужно попутку ловить. Торможу машину, в салоне девушка моих лет и мужик за рулём. Судя по разнице в возрасте и схожих чертах лица — это папа и дочь.

— Куда тебе? — спрашивает дядя.

— В аэропорт! — запыхавшись, говорю я.

— Не, я на правый берег еду, — мужик пытается закрыть дверь, а девушка стреляет глазками.

— Заплачу четвертак, на рейс опаздываю, сборы у меня, могу в сборную страны по боксу попасть, — не даю закрыть дверь.

— Четвертак?! — восклицает дядя. — Доча, потом за котёнком съездим, ты, может, домой, ещё на последний автобус успеешь?

— Я с тобой, пааап, — отказывается дочка и подвигается, освобождая мне место на заднем сиденье.

— Куда! Спереди садись! — строго сказал таксист, видя, что я пытаюсь забраться прямо под бок к его чаду.

Да всё равно, не больно-то и хотелось. Он что думает, я там прямо на его глазах дочку на заднем сиденье разложу? Какое-то время едем молча, потом завязывается разговор. Мужик оказался болельщиком и страстным любителем футбола и хоккея.

— Киевляне победят, — авторитетно заявляю я. — «Спартак» второй будет.

— Ничего, ещё посмотрим, «Спартак» — это имя! — восклицает дядя. — А третьим кто, думаешь?

— Третьим будет «Днепр», — напряг память я. — Там этот… Протасов играет, у него все шансы на «золотую бутсу».

— Не разбираешься ты в футболе, для бутсы надо мячей тридцать-сорок забить. А у Протасова сейчас, после шестнадцати игр, всего семь мячей, — победно глянул сначала на меня, а потом и на дочку знаток.

— Могу поспорить, «Динамо-Киев», «Спартак-Днепр», а Протасов забьёт больше тридцати мячей, — лениво сказал я, тоже посмотрев назад, на красавицу.

Ничем не рисковал, я статистикой увлекался в эти годы в своем старом теле, вел списки, кто, сколько забил, сколько пропустил, сколько сыграл. А после армии немного даже работал у букмекеров, ставки на матчи писал.

— Спорим на твой четвертак, что где-то, а ошибешься! — азартно сказал водила и, протянув руку, представился: — Николай Ильич!

«И тут Ильич» — подумал я, торопливо пожимая широкую клешню дяди, ведь скорость мы набрали приличную, пусть обеими руками за руль держится.

— Леночка, дай мальчику наш номер телефона, — приказал водила.