Нубук

— Смотря кому, — усмехнулся Володька, выбрал один пакетик. — Вот ничего. Мексиканская смесь. Брать?

— Конечно!

— Оливки? Они для этого самого, — он покачал согнутой в локте рукой вверх-вниз, — очень полезны.

— Давай, хе-хе, конечно, — похохатывая, закивал я.

— Что хочешь пить?

— Н-ну, я водку предпочитаю.

Володька посерьезнел, замер, точно бы размышляя, но тут же махнул рукой:

— Ладно, ради праздника можно… — положил в тележку литровую бутылку «Абсолюта» с синими буквами на прозрачной этикетке.

«Как в рекламе!» — пришло мне подходящее сравнение, и от этого спина как-то сама собой распрямилась, мускулы окрепли, я весь наполнился силой и достоинством.

— Долго еще? — спросил я, когда мы снова оказались в машине.

— Три минуты.

— У, радует.

Питер, проспекты, сказочный «Континент», мягкий бег «мерседеса» теперь в один миг поблекли и отошли на второй план. Ведь я вспомнил, что пять лет целых пять лет! — не был в нормальной квартире. Пять лет не принимал душ, не сидел на унитазе, не катался в лифте…

И снова, как тогда, после предложения Володьки, выполняя привычную работу, я почувствовал, что я на грани того, чтоб не выдержать. Ведь пять лет, может, лучшие в жизни пять лет, я провел в полускотских условиях, я просто превратил их в навоз для удобрения неизвестно чего. Добровольно выкинул драгоценные годы из своей жизни. А вокруг-то… Вокруг!.. Я впивался глазами в идущих по тротуару людей, стараясь стать похожим на них, я ласкал стены домов, полукруглые окна, за которыми уютные, цивилизованные, удобные для жизни квартиры; я косился завистливо на Володьку, следил, как он с уверенной небрежностью переключает скорости, как легко покручивает чуть влево, чуть вправо руль, а красивая машина покорно исполняет его безмолвные команды… Наш семейный проржавевший «Москвич» показался мне тогда пределом уродства…

Нет, не надо ни о чем вспоминать! Чистый лист… с чистого листа… Но, как назло, замелькали картинки из прошлого… Я стою на праздничной линейке во дворе школы первого сентября. Маленький, растерянный, в слегка великоватом синем костюмчике-форме, с новеньким и еще пустым ранцем за плечами, с букетом гладиолусов в потной от волнения ручонке. Первый раз в первый класс… Что-то говорит высокий незнакомый мне дяденька (потом я узнбаю, что это директор, строгий и правильный до жестокости), его сменяет тетенька с добрым голосом (она замучает меня своим немецким), затем из громкоговорителя льется такая светлая песенка «Вместе весело шагать по просторам!..». Слева и справа от меня, сзади стоят незнакомые ровесники, и я рад, что мы пока ничего не знаем друг о друге, а три уже знакомые девочки (они были со мной в одной группе в детском саду) портят настроение, кажутся мне лишними и опасными, ведь они знают меня прежнего, детсадовского, дошкольного… После этой мелькнула другая картинка — как мы прилипли с Володькой к круглому окну самолета, бегущего по посадочной полосе… Мы — новые, никому здесь пока не знакомые, и будущее теперь зависит только от нас, от того, как мы поставим себя. И, конечно, нет и мысли о том, что через неделю нас будут бить туркмены из ПТУ, что жизнь в этом прекрасном городе окажется далеко не праздником… А вот меня уже гонят со станции к воротам воинской части. Вокруг топочут десятка три таких же, как я. Одни лысые, другие пока с волосами, но скоро мы сравняемся полностью — от причесок «под ноль» до обуви и трусов. Лейтенант время от времени колет наши уши командами: «Подтянись!.. В ногу!.. Шир-ре шаг!..» По бокам колонны, как конвоиры, шагают сержанты, высокие, здоровые парни, и совсем не верится, да и просто в голову не приходит, что они-то всего-навсего на год-полтора старше нас. Нет, меня и вот этого, в заломленной на затылок шапке с гнутой кокардой, в красиво сидящей на нем шинели, разделяет целая жизнь. Я маленький, перепуганный, новый, никому не известный, а он… И надо сделать все возможное, чтоб показать, что я тоже чего-то стою, тоже могу стать таким, а иначе здесь, кажется, и нельзя… Вот мы с родителями переносим вещи из пульмана в избушку. Старые, хорошо знакомые вещи, среди которых я жил с раннего детства. Но здесь, в новой обстановке, они выглядят нелепо и пугающе. Кресло, овальный обеденный стол, сервант, телевизор, связки книг… Подходят соседи знакомиться, появляются парни и предлагают мне перекурить, начинают расспрашивать, откуда мы, надолго ль приехали, чем занимаемся. Вот прошла по улице симпатичная девушка, с интересом на меня посмотрела — ведь я новый, я никому пока здесь не известный. Опять с чистого листа, и все сейчас в моих, только в моих руках…