Нуль

«Острее всего на свете я ненавижу киллеров и террористов, – звучит из динамиков «Хитачи» голос Сергея. – Я не хочу понимать их мотивы. Я не хочу вникать в особенности «профессии» киллеров и религиозные, идеологические или националистические побуждения террористов. Все эти особенности и побуждения для меня – за пределами разума. Эти существа нарушают основной закон – Нельзя Убивать Людей.

Я думаю, что профессиональные или идеологические убийцы – поразительно убогие люди. Они, конечно же, необразованны. (Кто-то, по-моему, Бродский, сказал, что человек, прочитавший Диккенса, никогда не станет убивать, и это верно, если, конечно, учесть, что Диккенс в данном случае – имя собирательное.) Они страшно бедны эмоциями. У них отсутствует воображение. Культура, чувства и фантазия – это важнейшие слагаемые интеллекта. Таким образом, у убийц интеллекта нет.

Они не способны вообразить, что значит для цивилизации потеря даже одного представителя рода человеческого.

Они не в состоянии оценить, что это такое – уничтожение совершенного разумного существа, на создание и формирование которого природа потратила миллионы лет, цивилизация – тысячи, род – сотни, общество – десятилетия, а семья – долгие годы.

Они не понимают, что такое мука смерти, ибо только разум способен постичь безвременность любой кончины и перед смертью издать такой мощный безмолвный вопль тоски по уходящей жизни, что содрогается вся Вселенная и разрываются связи между молекулами далеких миров, – но убийцы ни разумом, ни вселенским слухом не обладают.

Они не владеют даже той малой толикой воображения, которой достаточно, чтобы представить на месте убиваемого – себя. Или собственную мать. Отца. Жену. Сына. Дочь. Любимую женщину. Девушку. А если заставить их вообразить это, они безмерно удивятся: меня-то за что? Их-то за что?

А тех людей, которых убивают киллеры и террористы, – ЗА ЧТО?

На этот счет есть беспощадный анекдот. Двое русских балбесов идут по улице и видят еврея. «Слушай, давай набьем ему морду», – говорит один. «Давай, – соглашается второй. – Погоди, а если он нам набьет?» – «Нам?! – удивляется первый. – А нам-то за что?»

В природе НЕТ НИЧЕГО, что могло бы оправдать убийство человека. Нет и не может быть во Вселенной таких весов, на одной чаше которых – человеческая жизнь, а на другой – ЧТО-ТО.

Рэй Брэдбери дал когда-то поразительный совет родителям: «Что бы вы ни делали, не умирайте. Ваши дети никогда вам этого не простят».

Если уж снять вето с модификации сознания, то лишь с одной целью: следовало бы направленно воздействовать на сознание убийцы, чтобы на месте жертвы он видел собственную мать или дитя.

Нас учили в школе: «Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее нужно так…»

Но нам забыли внушить мысль Власа Дорошевича: «Жизнь – это сад, насаждаемый цветами, чтобы в старости было где гулять воспоминаниям».

Как можно уничтожить сад?

Я не знаю, чему учат в нынешних школах. Вряд ли – высказыванию Ральфа Эмерсона: «Жизнь – это вечность в миниатюре».

Как можно убить вечность?

И уж конечно не учат словам Модильяни, тем более что их вообще мало кто знает: «Человек – это мир, который стоит любых миров».

Английский писатель Джордж Борроу писал: «Существуют ночь и день, братец, и то и другое приятные вещи; солнце, луна и звезды, братец, все это приятные вещи; и ветер над вереском тоже. Жизнь очень приятна, братец, кому хочется умирать?»

Американский журналист Сидни Харрис говорил: «Когда я слышу, как кто-то вздыхает: “Жизнь тяжела”, – меня всегда тянет спросить: “В сравнении с чем?”»

А Сэмюэл Батлер задавал вопрос: «Стоит ли жизнь того, чтобы жить?» И сам же себе отвечал: «Это вопрос для зародыша, а не для человека».

Я же говорю: жизнь человеческая есть высшая и неотменяемая ценность цивилизации. Племя людское не достигнет счастья, пока не начнет исповедовать этот закон – поголовно и повсеместно. Полная и окончательная победа, не дай бог, коммунизма не приведет к счастью. Но и окончательная победа капитализма тоже не приведет к счастью, хотя, скорее, приблизит его.

В сущности, человечества пока еще нет на нашей планете. Цивилизация есть, а человечества нет. Цивилизация станет человечеством лишь тогда, когда единичная человеческая жизнь будет признана высшей и неоспоримой ценностью. Когда дети будут входить в сознательный возраст с этой мыслью, а старики – с нею же умирать.