Нулевая история

что мужчина хочет убедиться в том, что получит анализ мочи именно Милгрима, что

никакой подмены на заведомо чистый образец не произойдет. Или может быть он хочет

удостовериться что у Милгрима нет специального протезного пениса. Он читал о таких

в Нью-Йоркских таблоидах.

Милгрим извлек бутылку из пакета, сорвал бумажную печать, снял голубую крышку и

заполнил бутылку «без лишних церемоний». Фраза сама собой образовалась в голове.

Закрыл бутылку, положил ее в пакет и передал его мужчине. Так, чтобы тот не

почуствовал тепло его свежей мочи. Ему это удалось. Мужчина бросил образец в

небольшой бумажный коричневый пакет, свернул его и убрал в карман пальто.

Милгрим отвернулся и закончил писать, как только мужчина открыл дверь и вышел из

кабинки туалета.

Когда Милгрим вышел, мужчина мыл руки. Флюоресцентный свет отражался от

впечатляющего купола его черепа.

— Что погода? — спросил Милгрим, принимая в руки порцию мыла из бесконтактного

диспенсера. Картонная туба лежала на забрызганной капельками воды плите из

искусственного граниту, куда были встроены раковины.

— Дождливо, — сказал мужчина, вытирая руки.

Милгрим вымыл и высушил руки, а затем влажным бумажным полотенцем промокнул

пниз пластиковой крышки своей тубы.

— Куда мы теперь?

— Сохо, — сказал мужчина.

Милгрим последовал за мужчиной, быстро закинув сумку на одно плечо, и зажав тубу

подмышкой противоположной руки.

В этот момент он вспомнил о своем Нео телефоне.

Он включил его и телефон тут же начал звонить.

5. Дефицит

Из своего кресла, она смотрела на удаляющийся воротник его пальто. Он торчал как у

вампирской накидки, как их показывают в фильмах. Он спускался в фойе Кабинета, уменьшаясь в поле зрения, с каждой, пройденной вниз ступенькой. Она откинула

голову назад, на скользкую парчу обивки и смотрела на заворачивающиеся спирали

копий бивней нарвала в декоративной стойке.

Затем она выпрямилась сидя в кресле и заказала себе кофе с молоком в чашке, а не в

кофейнике. Толпа завтракающих уже почти рассеялась. Остались лишь Холлис и пара

одетых в темные костюмы русских мужчин, которые выглядели как массовка из фильма

Кроненберга.

Она взяла в руки свой iPhone и набрала в гугле строчку «Габриэль Хаундс».

К тому моменту, когда ей принесли кофе, она определила что именем «Габриэль

Хаундс» был озаглавлен роман Мэри Стюарт, и по меньшей мере один музыкальный

компакт диск и одна музыкальная группа так же были отмечены этим названием.

Все, что удалось узнать, оказалось не более чем названием альбома и группы. А все

потому, что группы в последние двадцать с небольшим лет, придумывали себе

совершенно незапоминающиеся имена и страшно этим гордились.

Изначально же Габриэль Хаундс оказался легендой фольклора. Топот собачьих лап где-

то высоко в воздухе в ветренную ночь. Что-то из области Дикой охоты. Это

определенно была территория Инчмэйла хотя нельзя было исключить и более странные

варианты. Например с участием собак с человеческими головами, или собак с головами

младенцев. Считалось что Габриэль Хаундс охотился за душами умерших некрещеных

детей. Она предположила что это борьба христианства с язычеством. А собаки

изначально были «трещотками», этим словом обозначали собак которые идут по следу.

Трещотки Габриэля. И даже «тарахтящие трещотки». Стопроцентно в духе Инчмэйла.

Он бы тут же организовал коллектив с названием Тарахтящие Трещотки.

— Оставили для вас Мисс Генри. — Итальянская девушка протянула ей глянцевую

бумажную сумку, желтого цвета, без надписей.

— Спасибо. — Холлис положила iPhone и взяла сумку. Сумка была запечатана

скобками степлера. Она представила себе огромный латунный степлер, стоящий на

порнографическом столе внизу в холле. Для полноты картины к степлеру должен быть

приставлен настоящий турок в тюрбане.

Ручки сумки были зажаты между двух визиток, которые кто-то так же сшил степлером, совершенно не жалея скобок. На визитке значилось Памела Мэйнуоринг, Голубой

Муравей.

Холлис оторвала визитки и потянула бумажные края сумки в разные стороны, прорвав

бумажный глянец скобками.

Очень тяжелая джинсовая рубашка. Она извлекла ее из сумки и разложила на коленях.

Не рубашка, жакет. Джинсовая ткань очень темная, граничащая с черным, темне чем ее

японские джинсы. Запах индиго очень сильный, землистый запах джунглей, знакомый

по магазину, где она нашла свои джинсы. Металлические кнопки. Заклепки черно-

мертвого вида, не отражающие свет, выглядят странно, как будь-то сделаны из

порошка.

Никаких внешних надписей. Этикетка, внутри, под воротником, из неокрашенной

кожи, толстая как ремень. На ней не имя, а расплывчатые и смутно тревожные контуры, в которых она различила собаку, с головой младенца. Клеймо торгового знака похоже

было скручено из единого куска тонкой проволоки. Затем его раскалили, и

неравномерно придавили к коже, подпалив ее местами. Под нижний край кожи, прямо

в середине была вшита небольшая петля, свернутая из белой тканой ленты с машинной

вышивкой из трех четких круглых черных точек, расположенных треугольником.

Может быть это размерная метка?