Нулевое досье

– Нет. Я бы сказала, мы тихо разошлись, но это не совсем так. Когда мы были вместе, это воспринималось, как будто мы оба в отпуске. В отпуске от себя, может быть. Но тогда у него не было проекта. Представляешь актера между съемками? А когда проект появился, это тоже произошло не сразу. Как погода меняется. Что-то вроде дымки. Он начал пропадать из виду. А я как раз взялась за книгу. И ушла в нее глубже, чем намеревалась.

– Знаю. – Хайди засунула оба дротика под галун, к третьему, не заботясь, куда они вонзятся. – Помню, как заходила к тебе в «Мармон». Груды бумаги на столах. Видно было, что ты пашешь всерьез.

– Мне это помогло разобраться с тем, что произошло. С работой на Бигенда, с тем, что у меня было с Гарретом… Мне кажется, когда-нибудь я смогу перелистать эту книгу и увидеть все те события совершенно по-иному. Не в смысле что в ней что-нибудь про них есть. Я месяц назад сказала об этом Реджу, и он ответил, что она – палимпсест.

Хайди молча склонила голову набок; хищное крыло черных волос качнулось ровно на дюйм.

– Но не сейчас, – продолжала Холлис. – Я не хочу смотреть ее сейчас, и в любом случае она мне ничего нового не скажет. И оставить второе сообщение – то же самое. Я оставила одно. Сделала, как он сказал, хоть и не оттого, что у меня вышли неприятности из-за нашего знакомства. Позвонила, потому что узнала о несчастном случае. Звонить второй раз гордость не позволяет.

– Первобытное мышление, – сказала Хайди. – Вот как бы это назвал Редж. Хотя уж мы-то знаем, что он только им и руководствуется.

Застрекотал склеротический сверчок кабинетовского телефона. Снова. На третьем сигнале Холлис сняла трубку с палисандрового куба.

– Алло?

– Нам надо поговорить, – сказал Бигенд.

– Мы только что говорили.

– Я отправил Олдоса с Милгримом за вами.

– Хорошо, – ответила Холлис, решив, что воспользуется случаем и объявит о своем уходе. Она повесила трубку.

– Боброед, – объявила Хайди.

– Я поеду на встречу, но скажу, что ухожу.

– Отлично. – Хайди сгруппировалась, перекатилась через спину и встала. – Я с тобой.

– Вряд ли ему это понравится.

– Вот и отлично. Хочешь уйти? Я помогу.

Холлис глянула на нее, помолчала и ответила:

– Ладно.

46 Черепаховые очки и булавочные полоски

Гостиница, в которой остановилась Холлис, была без вывески, зато с антикварным резным столом. Вроде бы там обнаженная девушка ласкала коня, но резьба была такая сложная, что точно не разглядишь, а Милгрим не хотел таращиться на глазах у служащих. Еще тут были обшитые темным деревом стены, две изгибающиеся мраморные лестницы и неприязненный взгляд молодого человека за столом, холодно смотревшего через очки в черепаховой оправе, но без диоптрий. Не говоря уже о его плечистом коллеге, спросившем, не может ли он чем-нибудь Милгриму помочь. На этом втором был серый костюм в очень тонкую белую полоску, ее еще называют булавочной. Предложенная помощь, чувствовал Милгрим, заключалась в том, чтобы развернуть его и вышвырнуть на улицу, где таким место.

– Холлис Генри, – сказал Милгрим, старательно изображая нейтральный тон, который часто слышал в «Синем муравье» при сходных обстоятельствах.

– Да?

– Ее машина здесь. – Он не стал говорить «броневик». – Не могли бы вы ей об этом сказать?

– Вам на ресепшен, – ответил крупногабаритный молодой человек и вернулся к своей позиции у двери.

Милгрим не видел стойки в привычном смысле, такой, за которой ячейки с ключами, поэтому прошел еще футов десять до стола, где сидел молодой человек в таком же костюме, но менее внушительной комплекции.

– Холлис Генри, – повторил Милгрим.

Он пытался говорить тем же нейтральным тоном, но на этот раз прозвучало хуже. Гаденько прозвучало, чувствовал Милгрим. Возможно, из-за резьбы, которую он увидел, пока говорил.

– Фамилия?

– Милгрим.

– Вас ждут?

– Да.

Милгрим мужественно выдерживал взгляд через части внешнего панциря мертвого, но не вымершего животного, пока обладатель очков звонил по очень изящному старинному телефону.

– Сожалею, но ее нет на месте.

Тут где-то за лестницей раздался металлический лязг, затем голос Холлис.

– Это она, – сказал Милгрим.

Появилась Холлис, и за ней – высокая бледная женщина с орлиным носом и свирепым лицом. В куртке всех оттенков черного и серого, от угольного до полуночного, с галунами и эполетами, словно командирша дворцовой стражи у какой-нибудь королевы готов. Ей нужна сабля, с восторгом подумал Милгрим.

– Ваша машина здесь, мисс Генри, – сказал Черепаховые Очки. (Милгрим, очевидно, теперь был для него невидим.)

– Милгрим, это Хайди. – Голос Холлис звучал устало.

Высокая женщина крупной, неожиданно сильной ручищей поймала ладонь Милгрима и быстро, ритмично пожала – возможно, исполнив часть некоего тайного приветствия, – затем выпустила.

– Хайди едет с нами, – сказала Холлис.

– Да, конечно, – ответил Милгрим.

Высокая женщина – Хайди – уже шла к дверям уверенным размашистым шагом.

– Добрый вечер, мисс Хайд, мисс Генри, – сказал Булавочные Полоски.

– Добрый вечер, солнце мое, – ответила Хайди.

– Добрый вечер, Роберт, – сказала Холлис.