Нулевой километр

- Здравствуй, — вздрагиваю, за своими мыслями не сразу заметив, что Максим Бирюков уже стоит на пороге, придерживая дверь рукой, и теперь стараюсь приветливо улыбаться, словно его хмурый вид не заставляет меня паниковать. А вдруг прибьет? Трудовым договором он больше не связан и волен вести себя как вздумается…

- Я помешала? — обнаженный мужской торс и капельки пота на крепкой груди теперь вряд ли сотрутся из моей памяти. Руслан, конечно, за собой следит, но возраст берет свое и до молодого поджарого водителя ему далеко…

- Очень, — мужчина намеренно делает шаг в сторону, закрывая мне обзор на убогую комнату за своей спиной, и, оперевшись о дверной косяк, невозмутимо глядит на меня из-под лезущей в глаза челки. Обычно волосы его уложены назад, пусть и не идеально, но таким растрепанным мне видеть его в новинку. - Что надо?

- Соскучилась, — кокетливо хлопаю ресницами, но мой магнетизм на этого человека не действует. Поэтому и стираю притворную улыбку с лица, деловито складывая руки на груди. - Ладно, я по делу. Возвращайся.

Здесь и так тесно – на лестничной клетке лишь две квартиры, а стоит мне произнести эту просьбу вслух, стены и вовсе сжимаются, грозясь не оставить от меня мокрого места. Душно. И «ароматы» забытого богом подъезда старенькой многоэтажки теперь ощущаются острее – под этим насмешливым взглядом, что теперь не выпускает меня из своего плена...

- Неужели желающих проводить с тобой время так и не нашлось?

- Толпа. Но Тихомиров с чего-то решил, что ты больше других мне подходишь. Так что, завтра можешь приступать к обязанностям. У меня что-то вроде репетиции, так что ты должен быть у подъезда к восьми. И оденься посолиднее: девицы там те еще пираньи, так что поработаешь еще и охранником. Не опаздывай, — разворачиваюсь на каблуках, тряхнув волосами, и почти касаюсь грязных перил, в последний момент одергивая руку. Антисанитария налицо, здесь только ленивый не справлял нужду — смрадный запах грозится впитаться в мою одежду, если я задержусь здесь хотя бы на минуту.

- Я не приеду.

От удивления, я все-таки опускаю ладонь на потертую деревяшку, местами сохранившую зеленую краску. Вновь разворачиваюсь к Бирюкову, в недоумении приоткрывая рот, но искать антибактериальный гель в сумочке не забываю.

- Тебя слишком много, до сих пор не могу избавиться от твоего писка, засевшего в моей голове. Так что я пас – еще пара дней рядом и я за себя не ручаюсь.

- Писка?! — холодная масса шлепает на руку из прозрачного флакона, и мне бы хорошенько втереть его в кожу, а я вместо этого стою как статуя. - Ты обнаглел, Бирюков? Забыл, с кем говоришь? Тем более что ты и сам не ангел!

- Я помню, кто ты, — все-таки сегодня он выглядит иначе: волосы в беспорядке, глаза ледяные, а на щеках небольшая небритость. И эти вены на руках (моя слабость, не стану скрывать) проступают сильнее стоит ему оттолкнуться от косяка и привести в движение широкие плечи. Красив! Как животное перед броском на загнанную и выбившуюся из сил жертву.

- Выскочка, которая вынуждена ехать к черту на кулички, чтобы унижаться перед безработным неудачником. Что, не все так сказочно, как тебе казалось? Полномочий набирать штат тебе так и не дали? Понимаю, уж такова наша участь.

- Наша?

- Ну да, простых трудяг.

Растягивает губы в улыбке и нарочито медленно скользит своим взором по моему телу, не намекая, а буквально крича, что именно им я и зарабатываю на жизнь. Простая кукла, которую никогда не усадят за один стол с уважаемыми людьми.

Нет уж, больше я рядом с ним не останусь! Хоть метро, хоть пешком… Без разницы! После таких вот высказываний дышать с ним одним воздухом нестерпимо. Подхожу ближе, улавливая запах пота и геля душа, и задираю голову, тут же встречая ненавистный взгляд черных глаз.

- Чертов болван!

- Не трогает, — Максим даже головой качает, демонстрируя, что слова мои его не задевают. – И если уж на то пошло, тактику ты выбрала неправильную. Стоило бы извиниться, прежде чем раздавать указания. Только покаяться нужно хорошенько, чтобы я всерьез поверил в твое прозрение.

- Извиниться? Перед тобой? — смеюсь, тыча пальцем в его грудь. - Ты не в себе?

- Ну, так уж заведено, когда ведешь себя неправильно, следует попросить прощения.

- Ты назвал меня эскортницей! И если кому и стоило бы извиниться, так это тебе!

- А ты стесняешься своей профессии? Мне казалось, тебя трудно чем-то смутить, — забудьте о красоте, ей и в помине не пахнет! Так бы и съездила по этой наглой физиономии, чтобы он навеки забыл об улыбке.

- Пошел ты, Бирюков! И о работе можешь забыть.

- Где-то я это уже слышал. И, поправь меня, если я ошибаюсь, но это ты пришла звать меня обратно.

- Погорячилась. Решила дать тебе второй шанс, но теперь понимаю, что это глупо. Иди-ка ты в грузчики, там тебе самое место! – наверняка краснею и от насмешки в его словах, и от отказа, к которому вряд ли была готова.