Нулевой километр

Спорить я даже не собираюсь. До сих пор не могу выбросить из памяти его крепкую спину, и этого волка, обнажившего зубы перед броском, что красуется на Бирюковском плече. Слажен мой новоиспеченный жених отменно, так что уверять Соколову с пеной у рта, что она явно преувеличивает, не вижу никакого смысла.

– Хорош, только в моем деле это не главное. Важно, что пресс у него стальной и кулаки каменные. Голубев от страха даже заикается.

– Поверил?

– Как миленький. С самого утра из дома смылся. Наверно, к Лиде побежал, жаловаться, какую невыносимую дочь она воспитала. Или за бутылкой, чтоб хоть немного нервы успокоить. Боже, – злюсь, не слишком-то аккуратно, перебирая стопку с детскими водолазками, – что за размеры? Неужели нельзя указать возраст?

– Глупая, это рост. Держи, – протягивает мне одну, приводя в порядок прилавок, – Богдану в самый раз будет. А вообще, в чем-то Голубев окажется прав. Воспитали тебя отвратительно, Щербакова. Уже почти неделю как домой вернулась, а ответа мне так и не дала: на свадьбу-то тебя ждать?

Я знала, что этим закончится. Неспроста вечно занятая подготовкой и измученная токсикозом Соколова так быстро согласилась составить мне компанию. Не без тайного умысла разведывала, как долго я буду здесь находиться, и в бутик с вечерними платьями заглянула вовсе не из праздного любопытства. Того и гляди, нарядит меня в синюю тафту и заставит повязать ленточку с надписью «почетный свидетель».

– И «жениха» своего можешь взять, раз твой Руслан вечно занят. В знак благодарности за потраченные нервы: глядишь, может, кто из девчонок ему приглянется, раз тебя простые смертные не интересуют. У нас тут каждый мужик на счету – Астафьева уже два года свое одиночество шоколадом заедает.

– Пф-ф-ф, – выдаю с ухмылкой, мгновенно вспоминая Ленкину соседку: пухлые щеки с непременным румянцем, жиденькие белокурые волосы до плеч, и талия, по своим габаритам превышающая общепринятые стандарты сантиметров на двадцать. Серьезно? Кого — кого, а вот Бирюкова такой точно не видать. Если он от меня нос воротит, то на что уж Снежанке рассчитывать?

– Ну ты скажешь, Лен. Где ты видела, чтобы парни вроде него с бомбовозами встречались?

– А тебе откуда знать? Может, ему как раз в теле и нравятся?

А вдруг, правда? Может поэтому он с таким остервенением взбивал перед сном подушку, так тщательно отодвигался подальше, желая избежать любого контакта со мной? Может все дело не в том, что я плачу ему зарплату, а как раз таки в его специфических предпочтениях?

Замираю, стараясь представить, как смотрелся бы Макс рядом с Астафьевой, и брезгливо морщусь, когда воображение дорисовывает эту сладкую парочку.

– А говоришь не нравится, – Ленка тихонько посмеивается, не забывая умиляться крохотными платьицами из чистейшего хлопка, а я передергиваю плечами, не в силах проигнорировать эту шпильку.

– Не смешно. Мне как мужчина Максим неинтересен, просто немного задевает его равнодушие. Я, знаешь ли, к другому привыкла…

– Ты что, червонец, чтобы от тебя все с ума сходили?

– Нет, – качаю головой, протягивая карту кассиру, – я лучше.

Просто Бирюков еще этого не понял. Слеп и ни один окулист ему не поможет.

***

Моя бабушка говорила, что путь к мечте никогда не бывает легким: Бог неспроста посылает нам испытания, усеивая узкую тропку к поставленной цели огромными булыжниками, о которые мы то и дело спотыкаемся. Не знаю, проверяет ли он нас на вшивость, или делает все, чтобы вкус долгожданной победы был слаще, но от его происков я определенно устала. Прониклась к детям, неведомым образом прокравшимся в мою душу, и совершенно забыла о главном – еще немного, и я потеряю своего журавля. Выпущу из пальцев короткий хвост, что когда-то с трудом ухватила, и буду махать исчезающей в небе птице промокшим от слез платочком.

– Ты меня пугаешь, Юлек, – будь Тихомиров рядом, он наверняка бы обвил мою талию рукой, прижал к себе и, жадно втянув носом аромат моего парфюма, припал бы к шее своими влажными губами – уж слишком нежно он произносит мое имя. Скучал?

– За пять дней ни одной операции по карте. Думал, с тобой что-то случилось, раз ты забросила свою идею с моим разорением, а тут такой подарок – теперь ты одеваешься в детских магазинах?

Видите, я уже уязвима! Так погрязла в семейных дрязгах, что совершаю ошибки одна за другой. Сначала добровольно мчу на выручку отказавшимся от меня родственникам, потом впутываю в свои проблемы Бирюкова, для полного счастья укладывая его на соседнюю подушку, а в завершение и вовсе – бездумно расплачиваюсь кредиткой, даже не удосужившись подготовить правдоподобную легенду! На кой черт я, вообще, решила их приодеть?

Прикрываю дверь детской, старательно напрягая отказывающиеся работать извилины, и не придумав ничего лучше, перехожу в наступление: