Нулевой потенциал

Человек не показал и виду, что чувствует себя в центре внимания. Он положил на стойку пятидолларовую бумажку. Потом он проглотил виски и запил его водой. Открыв какую-то маленькую отдушину в машине (похожую на воронку для заливки горючего), он влил туда другую порцию виски, а затем и воду.

Буфетчик угрюмо наблюдал за ним.

– Не смешно, – сказал он ровным голосом. – И потом ваш приятель занимает слишком много места. Поставьте его на лавку возле двери и освободите стойку.

– Здесь хватит места всем, – отрезал человек.

– Я не шучу, – сказал буфетчик. – Поставьте эту чертову штуковину возле двери, я сказал. Никто ее не тронет.

Человек улыбнулся.

– Вы бы видели ее сегодня днем, – сказал он.– Она была великолепна! Сегодня был как раз третий день турнира.

Только представьте себе – три дня непрерывного обдумывания! И играть пришлось против лучших шахматистов страны. В начале партии она получила преимущество; потом в течение двух часов великолепно развивала успех и закончила игру, загнав короля противника в угол. Неожиданно сняла коня, нейтрализовала слона, и все было кончено. Вы знаете, сколько денег она выиграла за три дня игры в шахматы?

– Сколько? – спросил буфетчик.

– Пять тысяч долларов, – сказал человек. – Теперь ей хочется приятно провести свой досуг, ей надо выпить.

Буфетчик рассеянно возил полотенцем по влажной стойке.

– Забирайте ее в другое место и поите ее там!– твердо сказал он. – У меня и без этого хватает забот.

– Нет, нам нравится здесь. – Он указал на пустые стаканы. – Повторите, пожалуйста.

Буфетчик медленно покачал головой. Он не знал, что сказать, но продолжал упрямиться.

– Уберите эту штуковину, – потребовал он. – Я не могу разливать виски, когда надо мной надсмехаются.

– Насмехаются, – сказала машина. – Надо говорить «насмехаются».

Какой-то посетитель, стоявший тут же у стойки, пил уже третий стакан сода-виски и, по-видимому, был готов принять участие в разговоре, к которому он прислушивался весьма внимательно. Это был человек средних лет. Он уже ослабил галстук и расстегнул пуговицу воротничка. Он почти прикончил третий стакан, и алкоголь побуждал его ринуться на помощь обиженным и жаждущим.

– Если машина хочет выпить еще, дайте ей выпить, сказал он буфетчику. – Не будем торговаться.

Человек с машиной повернулся к своему новоявленному другу и серьезно поднял руку к виску, отдавая честь в знак благодарности и дружелюбия. Теперь он уже обращался только к нему, нарочито игнорируя буфетчика:

– Вы же знаете, как хочется выпить, когда поворочаешь мозгами!

– Конечно, – ответил друг. – Известное дело.

Весь бар заволновался, некоторые явно были на стороне буфетчика, другие сочувствовали машине и ее друзьям.

– Еще виски с лимоном, Билл, – сказал высокий хмурый человек, стоявший рядом со мной. – И не очень увлекайся лимонным соком.

– Лимонной кислотой, – сердито поправила машина. –

В этих барах никогда не увидишь настоящего лимонного сока.

– Хватит! – сказал буфетчик, шлепнув ладонью по стойке. – Уносите-ка эту штуковину прочь. Мне не до шуток. Мне работать надо. Я не хочу выслушивать дерзости от механического мозга или черт его там знает от кого.

Хозяин машины игнорировал этот ультиматум. Он снова обратился к другу, стакан которого был уже пуст.

– Она хочет выпить не только потому, что устала за три дня игры в шахматы, – дружелюбно сказал он. – Знаете, почему еще она хочет выпить?

– Нет, – сказал друг. – Почему?

– Она сплутовала, – сказал человек. Услышав это, машина хихикнула. Один из ее рычагов опустился, а на доске с приборами засиял глазок.

Друг нахмурился. У него был такой вид, словно кто-то не оправдал доверия, оскорбил его в лучших чувствах.

– Никто не может плутовать в шахматы, – сказал он.

Эт-то невозможно. В шахматы игра ведется в открытую, там все на виду. Характер игры в шахматы таков, что никакое плутовство невозможно.

– Когда-то и я так думал, – сказал человек. – Но, оказывается, все-таки есть способ.

–Что ж, это меня нисколько не удивляет, – вставил буфетчик. – Стоило мне бросить взгляд на эту штуковину, и я сразу определил, что здесь сплошное жульничество.

– Два сода-виски, – сказал человек.

– Вы не получите виски, – отрезал буфетчик. Он свирепо глядел на механическую мыслительницу. – Почем мне знать, может, она уже пьяна?

– Это нетрудно проверить. Спросите ее что-нибудь, –

сказал человек.

Посетители зашевелились и стали глядеть в зеркало над стойкой. Теперь все нетерпеливо ждали исхода спора.

Следующий ход должен был сделать буфетчик.

– А что спросить, например? – сказал буфетчик.

– Все равно. Придумайте два больших числа и попросите ее перемножить их. Разве вы сможете перемножать большие числа, когда пьяны?

Машина слегка дрожала, словно внутри нее шли приготовления.

– Десять тысяч восемьсот шестьдесят два помножить на девяносто девять, – злорадно сказал буфетчик. Мы видели, что «девяносто девять» он придумал нарочно, чтобы усложнить задачу.

Машина замигала. Одна из ламп зашипела, а рычаг стал рывками менять положение.

– Один миллион семьдесят пять тысяч триста тридцать восемь, – сказала машина.