Нулевые, боевые, пенсионные. 2000–2010 годы

14 мая – с утра сероватый день, без солнца, но с дождичком. На завтрак сосисочки (но какие!), мазарелла, трюфели, сок… Долго соображали, куда поехать? Решили в Дефанс, в огромный торговый центр что-то прикупить. Прикупили. Посидели в кафе. Вернулись. Обед. Сон. И это парижская жизнь?! Вечером поехали на Елисейские Поля, присоединились к праздной толпе белых, черных и цветных. Потом подземный паркинг, и на машине с ветерком до площади Согласия – до Конкорд (Place de la Concorde). Образец классицизма, создана в 1757 году, и ее украшала статуя Людовика XV, после революции вместо памятника поставили гильотину. А в 1856 году на площадь пристроили египетский обелиск из Луксорского храма в Фивах, ему более 3 тысяч лет и весит он, как гласит справочник, 220 тонн. Колонну везли из Египта во Францию два года по морю, а потом еще два года из Тулона в Париж. Короче, в Париже все представляет собою увлекательную историю. Говорящие памятники, дворцы, здания, мосты, парки…

С площади Согласия – к Эйфелевой башне, и именно в тот момент, когда она стала зажигаться и засветилась огнями. На сон отправились в час тридцать, отвергнув предложение хозяина: «Не хотите ли покушать?..»

15 мая – воскресный день. Брился, бегая из ванной в коридор к зеркалу. Четко поставленная цель: по дороге А-13 в Руан. В 12.20 выехали, а в 15.10 остановились уже в Руане, у мэрии и огромного собора. Руан – старинный город, когда-то столица Нормандского герцогства. Готический собор XIII–XVI веков. Много архитектурных строений в стиле «пламенеющей» готики. Руанский собор многократно рисовал Клод Моне. Руан – это Жанна д, Арк, Руан – это Флобер и Эмма Бовари. Сена, город-музей, фахверковые дома, здесь 30 мая 1431 года сожгли Жанну д, Арк. А еще знаменитый фаянс…

После осмотра части города устали и зашли в ресторанчик, где у входа стоит памятник Флоберу. Писатель в расстегнутой куртке, с бантом, одна рука в кармане, лицом обращен вперед. Посмотрел я на Флобера, повздыхал, а далее за стол, по Северянину: «Гарсон, съимпровизируй блестящий файф-о-клок!..» Нет, какое-нибудь вкусное второе блюдо с пенящимся пивом. Сфотографировались у фанерной фигуры Жанны д, Арк, и в машину. Ехали два с половиной часа обратно и, конечно, опять заблудились. А заблуждался ли Флобер? Сохранились записки писателя, – он страдал от объедания в Руане. А потом перебрался в Круассе под Парижем и по неделям не выходил из дома. Сартр написал книгу о Флобере – «Идиот в семье», и был в ней безжалостен к писателю. Ну, и вспомним знаменитый «Лексикон прописных истин» Флобера:

«Блондинки – более пылки, чем брюнетки».
«Брюнетки – более пылки, чем блондинки».

16 мая – день отдыха на Гран Жатт. Приходили в себя после поездки в Руан. Помывочка. Нескончаемая трапеза. Клубника. И половодье всяких разговоров. И до Парижа долетело печальное известие: умерла 57-летняя Наталья Гундарева, которая мне очень нравилась как женщина, мой типаж. Не блондинка, не брюнетка, а шатенка.

Объедались фруктами, гуляли по острову. Не Париж, а какой-то Звенигород.

17 мая – утром вылезли из неудобной спальни, как медведи из берлоги. Эдик поет на кухне: «Ах, какие на Волге закаты!..» И это на Сене.

Долго собирались и поехали: машина, метро, РЕР и – Люксембургский сад, о котором так завлекательно пел Джо Дассен. Сначала кафе: коньяк на донышке бокала (9 евро), горячее кондитерское изделие. И пошли в музей Анри Матисса, в основном декоративные работы. Ну, а потом в «садик», и сразу вышли на скульптуру Жорж Санд. Грех не сфотографироваться с такой знаменитой дамой. Побродили по Люксембургскому саду, примечательно, что сад без аллей и много голого пространства. Посидели на лавочке… и обратно. На станции Шателе всех развлекли молдавско-украинские музыканты с громкими выкриками «Эй!» и «Ух!», и в ведерко собирали звенящие монетки…

18 мая – опять утреннее теление, куда поехать. Из многого я выбрал знаменитое кладбище Пер-Лашез, по существу, музейный город печали и смерти. Открыли в 1803 году, но так как оно было далеко от центра Парижа, то его посещали не очень охотно. И тогда Наполеон для поднятия престижа кладбища приказал перезахоронить на Пер-Лашез тела Мольера и Лафонтена, после чего знаменитости «пошли косяком». На кладбище похоронены Шопен, Россини, Бизе, Бомарше, Бальзак, Марсель Пруст, Аполлинер, Оскар Уайльд. На могиле последнего сидит сфинкс, такой же загадочный, как и личность писателя…

Мы искали захоронение Оскара Уайльда, но, увы, не нашли. Но я написал о нем эссе «Денди в арестантской робе». Денди, эстет, любитель парадоксов, язвительный и порочный Оскар Уайльд.

Мы побродили по холмам Пер-Лашез и покинули их с каким-то просветленным чувством. «Под всякой могильной плитой лежит всемирная история», – говорил Генрих Гейне.