Нулевые, боевые, пенсионные. Книга 3. 2000–2010 годы

После окончания Итона Оруэлл не смог найти себя в Англии и снова отправился на Восток. В Бирме нанялся на службу в королевскую полицию и отдал целых пять лет укреплению колониальных порядков. За безупречное служение его даже хотели повысить по службе, но именно в этот момент Оруэлл решил завязать и покинуть Индию. Его начальник недоумевал: «Что за идиот!» Нет, Оруэлл не был идиотом. Он просто устал нести «бремя белых». Помните, это стихотворение Редьярда Киплинга, любимого, кстати, поэта Оруэлла: «Несите бремя белых — / И лучших сыновей / На тяжкий труд пошлите / За тридевять морей; / На службу к покоренным / Угрюмым племенам, / На службу к полудетям, / А может быть — чертям…»

«Мне открылось тогда, — вспоминает Оруэлл, — что, становясь тираном, белый человек наносит смертельный удар по своей собственной свободе». Откликом на служение белого человека стал первый роман Оруэлла «Бирманские дни», но до этого он писал стихи, статьи и эссе. В романе Оруэлл рассказывал, как хотел побыстрее «уйти из мира респектабельности» в мир небритых и оборванных бродяг, безработных и калек, но по-своему гордых и свободных людей. В 1927 году Оруэлл вернулся в Англию и решил стать писателем. На первых порах никакого успеха не имел: «Мне приходилось месяцами жить среди обездоленных, живших в беднейших кварталах, среди людей, промышляющих попрошайничеством или мелким воровством… Вплоть до 1930 года я в общем-то не считал себя социалистом, — вспоминал впоследствии Оруэлл. — Действительно, я не определился в ту пору в своей политической позиции. Я склонялся к социалистическим взглядам в силу того, что осуждал угнетение и пренебрежение, которым подвергается беднейшая часть промышленных рабочих, а совсем не потому, что испытывал восторги по поводу теорий планового общества».

Из Бирмы Оруэлл перебрался в Париж. Начинающего писателя никто не хотел печатать, и ему пришлось сочетать творчество на пишущей машинке с работой посудомойщика в отеле. И это — с дипломом Итона!

Из Парижа — в Лондон, но мало что изменилось, и будущей литературной знаменитости приходилось частенько ночевать на скамейке под мостами через Сену или Темзу. Случайная работа репетитора и учителя в частной школе, помощника продавца в книжном магазине и что-то подобное не приносило дохода, а только позволяло с трудом сводить концы с концами. Об этом периоде Оруэлл написал в книге «В полном отчаянии в Париже и Лондоне». И все же Оруэлл не отчаивался, а упорно продолжал писать. За «Бирманскими днями» последовали другие романы: «Дочь священника», «Не бросай ландыши», «Дорога на пирс Уиган». Сначала Оруэлл только описывал то, что видел и чувствовал, но постепенно стал касаться и политики, пытаясь ответить на извечные вопросы: кто виноват и что делать. Сама жизнь заставляла писателя ставить вопросы и искать на них ответы. Как отмечал Бертран Рассел по поводу Джорджа Оруэлла: «Живи он в менее тяжелое время, он был бы человеком добродушным». Да и сам Оруэлл признавался: «В мирное и благополучное время я мог бы писать повествовательные и просто описательные книги и мог бы остаться почти в неведении о своих политических привязанностях. Случилось же так, что я вынужден был стать кем-то вроде памфлетиста… Чего я больше всего желаю в последние десять лет, так это превратить политическую литературу в искусство… И когда сажусь писать книгу, я не говорю себе: «Хочу создать произведение искусства». Я ее пишу потому, что есть какая-то ложь, которую я должен разоблачить, какой-то факт, к которому надо привлечь внимание, и есть желание — главная моя забота — постараться быть услышанным».

Мир 30–40-х годов был тревожным и огненным. Военные конфликты, политические схватки, социальные потрясения. Тоталитарные режимы Германии и Советского Союза входили в свой зенит. Джордж Оруэлл с болью следил за событиями и никак не мог оставаться спокойным и равнодушным, он весь кипел, и когда заполыхала Гражданская война в Испании, отправился туда, на Пиренеи. «Сражаться против фашистов за всеобщую порядочность!» — вот что захотел Оруэлл.

Не совсем понимая, что происходит в Испании, Оруэлл бросился в испанское пекло как корреспондент одного из лондонских еженедельников и был зачислен в отряд барселонской милиции, в аппарат ПОУМ (Объединенной марксистской партии). Оруэлл пробыл на фронте полгода. Его многое ужасало в ополчении: неразбериха, хаос, необученность бойцов, нехватка всего самого необходимого — на весь гарнизон, насчитывающий 100 человек, 4 миномета, 20 заржавленных винтовок и 12 шинелей (а в декабре было холодно), и ни одного одеяла. И в этих условиях ополчение держало фронт. Держало потому, что был крепкий воинский дух. Оруэлл писал: «В испанском ополчении никто не стремился занять место получше, не было ни привилегированных, ни лизоблюдов. Многие из общепринятых побуждений — снобизм, жажда наживы, страх перед начальством — просто-напросто исчезли из нашей жизни. Мы дышали воздухом равенства».