Нулевые, боевые, пенсионные. Книга 3. 2000–2010 годы

О, закрой свои алые ноги!
Некрасивая алость на них…

В среду 6 февраля в 11.55 уже был в палате 327, стоял у окна и с тоской взирал на улицу. Свобода кончилась. Четыре кровати. Духота. Познакомился с 30-летним бизнесменом из Баку — Тахиром Искандеровым (был когда-то советский фильм «Тахир и Зухра»), и вскоре мы с ним уже резались в маленькие магнитные шахматы… Шахматы скрасили первый день пребывания в больнице.

Ну, а дальше анализы, капельница, таблетки в пузырьках с наклейкой «Утро», «Обед», «Вечер». Врачи, читавшие мою книгу «Вера, Надежда, Любовь», ко мне весьма заботливы. А я в голове прокручиваю новые книги: «Явь и сон» (художники, поэты), «Вырванные страницы из дневников Ю. Б.». Ще принесла вторую часть верстки «Московского календаря», и я прочитал ее в больничной палате. И тем не менее не покидало уныние, которое я отразил в стихотворных строчках:

Что наша жизнь? Игра.
А, может быть, больница.
Настанет день. Придет пора,
И ты в больнице, — и не спится.
Все планы рухнули, и нет
Ни выхода, ни облегченья.
И только памяти вослед
Ты бродишь, плача с сожаленьем…

Ах, неужели все прошло?

Ах, неужели все пропало?!
И не спасет уж ремесло
И дней осталось очень мало.
И если жизнь — игра,
То выигрыша не будет.

И ветер дунет со двора

И душу холодом остудит.
Мы проиграли. Вот финал.
Для всех конец так одинаков —
И кто был шустр, и кто проспал,
И кто Иван, а кто там Яков, —
Финал, финал, и пуст фиал.

На дне бокала лишь печаль,

И отправляйся с нею вдаль.
В туман, в тупик и в никуда.
Мы проиграли, господа!..

В ночь на 11 февраля проснулся около часа ночи и долго не мог заснуть. Лежал. Думал. Соображал и опять наплывом пошли строчки:

Простите, но я не Коперник
И Блоку совсем не соперник.
Я — книжный гребец и галерник,
К тому же ужасный аллергик.
Мне дух коммунизма противен.
Я чист. Романтичен. Наивен.
Противна политиков банда.
Ах, лучше бы запах лаванды…

13 февраля у врача попросился на волю. Она подвела итог: высыпания с ног сходят, ЭКГ в норме. Сахара нет. И — выписка… День выхода из больницы был счастливым. Даже больше, чем премия от Союза журналистов.

17 февраля — маленький передых после больницы, а с 14-го засел плотно за проект Гущина-Стефановича. Напечатал обзор событий за 1901 год и «поехал» дальше по началу XX века, листая при этом дневники Николая II и Суворина.

21 февраля — эйфория прошла. Замелькали будни. На «Культуре» отвергли мои заявки «1932 год», «Женщины XX века». Есть Радзинский, есть Вульф, есть Носик, Скороходов… И зачем еще один конкурент? Логично.

19-го в «Пашков доме» получил не левую книгу, а настоящие авторские экземпляры. 10 штук — 10 килограмм. 12-я по счету вышедшая книга. И никакого ликования…

28 февраля — последний день зимы. Зима была длинная и нудная. А завтра первый день официальной весны. Занимался приглашением на свой вечер ЦДЛ. Говорил со многими писателями, соглашались прийти, но чувствую кожей: не придут. Если соберу ползала, то уже неплохо… 25-го смотрели закрытие Олимпиады. Наши провалились, но во всем обвинили американцев. Проигрывать надо тоже уметь, а не валить на других…

Позвонили Бэлзе, он только что прилетел из Ханты-Мансийска («чем дальше на север, тем теплее принимают…»). Я ему сообщил, что вышел «Огненный век». Бэлза почти возмутился: «Юрий Николаевич, зачем вам нужна эта политика?! Ваша тема: культура и любовь…»

26-го в «Вечорке» давал интервью Сереже Борисову, он сходу набирал мои ответы на компьютере. Быстро и удобно. Но я так не умею… Пришел домой, и тут явилась новая корреспондентка Евгения (но не Евгения Гранде, как у Бальзака). Шустрая: одно интервью дуплетом в три издания: «Московская правда», «Подмосковные известия» и журнал «Полиграфист».

Позвонил Жетвину, с которым мы начинали печататься в «Советском студенте». К телефону подошла жена: Саша умер 28 декабря, сердце… 66 лет (он с 1935). И книгу стихов, кажется, так и не издал из-за текучки на радио, и до юбилея не дотянул…

Еще один звонок — Леониду Жуховицкому. Он удивился моим успехам: «Новая книга? И когда успеваешь? У меня последняя книга вышла в 1993 году…»

1 марта — в «Вечорке» вышло интервью под названием «Ищу любовь, мотивы, страхи…» У своих героев, а не у себя, конечно.