Нулевые. Затишье перед катастрофой

– Хрен знает. Просто здесь воздух очень влажный. Вроде бы у нас были люди, которые в курсе, почему так происходит, но их тут как видишь, нет. Надо бы тебе Красную Площадь показать, а то приехать в Москву и не увидеть красной площади. Это как если бы ты приехал в Амстердам и не покурил там легализованной травки.

– Я все равно не понимаю, как устроено это место. Почему демона зовут Печорин? Почему вместо привычной нечисти российский ад населяют вполне себе обычные люди? И почему небо над нами имеет красный цвет?

– Даже не знаю с чего начать, – Владислав остановил машину. – Видишь лозунг справа от тебя? Прочитай его вслух.

Михаил обратил внимание на черное полотно, висевшее на готическом здании. Надпись была выполнена белым.

E +1 ИкАN

– Эм, – Власов пришел в недоумение. – Буква “е”, “плюс один” и непонятная словесная абракадабра.

Владислав громко расхохотался, после чего завел двигатель.

– Красное небо над нами есть доказательство победы красных смыслов не только на протяжении жизни, но и после физической смерти организма, – Владислав улыбнулся. – Вот что здесь написано. Начнем с конца. Сам я, будучи восточным человеком, особенно не вдавался в расспросы, почему это место имеет, как ты выразился, красное небо. Один мудрец сказал, что мой мир это место где я хожу. Только это. Понимаешь?

– Что значит “я хожу”? А что если “я ползу” или “передвигаюсь на инвалидной коляске

– Я вижу, что ты человек западного миропонимания. У нас тоже есть парочка ребят вроде тебя, – Владислав задумался. – Когда они задают мне подобные вопросы, я отвечаю им двояко. Существуют две теории. По одной из них мы находимся в подземной полости под Уральским хребтом, при этом перейдя в другое материальное пространство. По другой теории мы находимся по-прежнему в Москве, но при этом твоя, моя и машинная точка сборки сдвинуты настолько, что мы можем воспринимать именно этот мир. Следуй тому объяснению, которое тебе больше нравится.

– Как что-то одно может быть чем-то двумя? А если мы вообще находимся не там и не там? – спросил Власов.

– Один чувак сказал, что мы находимся под Уральским хребтом, и это было правдой. Другой чувак сказал, что мы находимся в Москве, и это тоже было правдой. В действительности же мой мир это то место, по которому я хожу. Только это. Без всяких там “почему” и “зачем”.

– Я нихера не понял, – признался Власов, – Расскажи лучше про Печорина и про тех чекистов.

– Эм, – Владислав задумался и прищурился. Так он действительно сильно напоминал китайца с жиденькой бороденкой. – Печорин это совершенно реальный выдуманный литературный персонаж, которого ты можешь наблюдать в качестве демона. Такое объяснение покатит?

– Чушь полная.

– Объяснять, почему литературный персонаж смог реализовать себя в качестве прокуратора Москвы это долго, да и ты все равно не поймешь. Могу сказать только то, что Печорин был человеком, который понимал сущность добра и зла, но ему не хватало воли, чтобы вступить на путь. Он разбирался в законе, по которому движется мироздания, но не следовал ему, а использовал его в своих целях. В своей жизни он совершил много всяких злодеяний, но ему хватало ума и хитрости, чтобы избежать расплаты. К тому же он был трусом, потому что после своей смерти согласился быть соучастником темного замысла, а не принять возмездие за грехи. Такие люди как он – находка для темных сил.

– Всё. Хватит ахинеи. Я уже начинаю жалеть о том, что спросил тебя об этом.

– Дай хотя бы про нечисть дорасскажу, а то уже сформулировал.

Секунду подумав, Власов понял, что его мозг еще не до конца вынесли. Он махнул рукой в знак одобрения.

– Все эти советские человеки, которых мы видели, убедили себя, что они люди, поэтому они выглядят как люди хотя на самом деле их природа полностью демоническая. Их сильная привязанность к своему прежнему человеческому облику не дает им осознать то, что внутри они уже давно не люди. Если бы они осознали это, существовал бы маленький шанс на искупление, но основной костяк потусторонней Москвы сложился во времена культа личности.

– Хочешь сказать, что им не дает это сделать марксизм-ленинизм?

– Да. Самым страшным последствием советского периода в России стали именно духовные раны. По сути, мистический смысл советской власти был том, чтобы вырвать у человека душу и заменить её чем-то неодушевленным вроде идеологии и морального кодекса строителя коммунизма. Духовные раны неизлечимы, поэтому темный замысел навсегда восторжествовал в этих существах. Они бесконечно будут думать о торжестве красных смыслов, не подозревая о том, какое омерзительное враньё представляют собой эти смыслы. Только смерть способна разрушить их привязанность к демонической личности и пустить их прогнившие душонки снова в водоворот искупления плохой кармы.

– У меня голова раскалывается. Это значит, что ты как бы помог тем, кого перестелил?