Нулевые. Затишье перед катастрофой

Настя рассказывала Власову об истории Венской оперы и замолчала, когда началось действо. Власов ненавидел всякое псевдокультурное времяпрепровождение в виде хождений в театр и другой траты времени. Тем более “Дон Жуан” вызывал мрачные мысли. Он старался абстрагироваться, думая о том действе, которое развернулось на открытии отреставрированного Большого Театра. Конечно, дело было не в непомерных тратах на реставрацию, а в огромных ценах на билет во время торжественного открытия. Власов видел в этом пагубную тенденцию. Элита не только хотела отгородить ценовым барьером себя от народа, но и хотела отгородить себя от мысли, что она является частью этого народа.

Во время антракта Анастасия и Михаил пили шампанское, сидя за столиком. Настя ела пирожные и разговаривала на всякие с её точки зрения высокоинтеллектуальные темы, Михаил пропускал её речь мимо ушей.

– Почему наша власть не делает ничего, чтобы вытащить людей из нищеты и невежества? – вдруг спросила Настя.

– Надо подумать, – вопрос удивил Власова. – Понимаешь, Настя. Наша власть это коллективный пацан и его главная цель это воровство и разбазаривание ресурсов. Они не думают о том, чтобы кого-то там вытащить из нищеты. Пацан рассчитывает на быструю прибыль и не склонен к стратегическому планированию.

– Да что ты говоришь? – удивилась она. – А откуда тогда у нас взялась вся эта риторика, которую власть втюхивает интеллигенции, смысл которой в том, что народ не дорос до демократии? Значит, что они не хотят быть временщиками.

– Любой бандит хочет иметь возможность грабить как можно дольше.

– Ты не ответил на мой вопрос, – она допила фужер с шампанским. – За годы советской власти русский человек опустился в бездну. Нынешний режим разворовывает остатки страны и загоняет людей в ещё большую деградацию. А должен был помочь русскому человеку выбираться. В этом состоит главное преступления вашей власти.

Пораскинув мозгами, Власов понял, что ему нечего возразить Анастасии.

– Абсолютное большинство российского населения исповедует красно-коричневые политические взгляды. При этом имеет место особый синтез любви к сталинизму и любви к православному монархизму в черносотенном духе. Но в силу некоторых обстоятельств российской истории это большинство не проявляет политической активности. В отличие от либерального меньшинства. А демократизация пробудит это агрессивно-пассивное красно-коричневое большинство из спячки. Тогда начнется русский фашизм. Так что всем хомячкам стоит сказать кровавому режиму спасибо, – на автомате произнес Власов.

– Что? – Анастасия хлопала в ладоши и хохотала. – Вот ты и попался!

На счастье Михаила антракт закончился. Чтобы не думать о потерянном времени, перед тем как вернуться на свое место Власов принял успокоительное, когда ходил в туалет. Но Настены приставания не давали ему нормально расслабиться. Она что-то шептала ему на ухо, дергала и посмеивалась. Когда начался следующий антракт, Настя резко запрыгнула на спину к Власову и без предварительных объяснений телепортировала его в Париж. Они оказались прямо возле ночной Эйфелевой Башни рядом с группой китайских туристов. Обстоятельства так сильно напоминали Власову о предательстве Анны, что он чувствовал резкую тошноту, пробивающуюся сквозь сонливость.

– Надоела мне эта опера. Давай лучше погуляем, – Настя взяла его под руку.

Они медленно прохаживали вокруг башни. Анастасия говорила какие-то заумные вещи в своём стиле, а Власов делал вид, что он её слушает и ему не всё равно. На них обращали внимания прохожие. Конечно, в первую очередь они смотрели на неё. Когда-то Власов думал, что он познал потолок женской красоты, встретив Анну, но это было до знакомства с Анастасией. Правда, Настя не умела пользоваться своей красотой. Она не умела по-женски красиво выражать свои эмоции и чувства. Она жила рассудком и своими идеями. При этом иногда ведя себя совершенно как ребенок, хотя и была вроде бы старше Власова. Так что, будучи красавицей, она отпугивала мужчин.

Хотя Власова и клонило в сон, и он частенько выпадал из пространства, Михаил заметил, как Анастасии понравился вечер. Ему даже казалось, что ей понравился и он сам. В какой-то момент прогулки она резко схватила его за руку.

– Никогда не думала, что получу такое удовольствия от твоего общества, – она мило улыбалась. – Ты так хорошо умеешь слушать.

– Ещё бы. На седативах всякий может, – подумал Власов.

“ Коммунизм как попытка продлить юность русского народа