Нулевые. Затишье перед катастрофой

Действительно. Чтобы оценить истинную ценность чего-либо, это нужно было потерять. Когда Власов открыл глаза, он снова осознал себя человеком и страшно обрадовался. Он бросился к манекену и открутил крышку. Мозговое пространство было заполнено белой порошковидной субстанцией. Михаил попробовал эту субстанцию на вкус. Это был кокаин. Власов высыпал весь кокаин из головы и закрутил крышку. Он надел свою старую грязную прогнившую одежду. Когда Михаил надевал коричневые загаженные штаны, он снова ощутил прозрение.

– Нужно вернуть ему мозг, – думал он.

Сначала Власов думал использовать часть своего мозга, чтобы заполнить мозговое пространство манекена. Но у него не было под рукой ничего режущего, да и само это действие могло вызвать смерть. Тогда Власов решил использовать мозг Прапорщика или кого-нибудь из трудового отряда. Но Михаил отмёл и эту мысль, потому что мозг Прапорщика был отравлен тоталитарным мышлением, а мозги людей из трудового отряда были поражены рабским менталитетом. Власов решил поступить креативно.

На следующий день после очередной отработки нормы по написанию текстов, уходя из своего кабинета, Михаил прихватил казённый листок и ручку. Вернувшись в камеру, Власов оторвал часть листа и написал на нём слово “Мозг”. Затем он вложил эту записку в голову манекена и закрутил крышку. После чего Власов забрался на трубу и попытался заснуть.

– Встать! – Власов услышал мужской голос и проснулся.

В его камере были какие-то люди. Прапорщика он узнал сразу, но там ещё были два солдата роты охраны и новый человек в фуражке и кожанке.

– Приказываю вам немедленно слезть и предстать перед нами! – скомандовал Чекист.

Власов исполнил приказ, после чего заметил, что Чекист смотрит на него с особой ненавистью, а Прапорщик с недоумением и даже удивлением.

– Вы обвиняетесь в краже листка бумаги и ручки. Это имущество принадлежат Государству! Ручку и часть листа мы нашли, но нам необходимо установить, где находится другая часть листа. Мы требуем, чтобы вы рассказали нам, что вы с ней сделали! – приказал Чекист.

– Я засунул её в голову манекена, – признался Власов.

– Что? Федор, вы мне соврали! Он не разговаривает! Я слышу только писк, – разозлился Чекист.

– Я сам слышу только писк, – удивился Прапорщик. – Это определенно провокация врага.

– Скорее это демонстрация вашей некомпетентности, – заметил Чекист.

– Некомпетентности? – Прапорщик немного разозлился. – Я когда-нибудь давал вам повода усомниться в том, что я – верный слуга нашего Государства и Великого Проекта? Это мой самый ценный воспитанник. Именно его тексты я читал на юбилее у Коровина.

– Да? – гнев Чекиста сменился на удивление. – Простите меня. Это действительно провокация врагов. Очевидно, была совершена экстрасенсорная атака. Я распоряжусь, чтобы для вашего кадра подготовили палату в психиатрической лечебнице. Будем лечить. Подготовка займет четыре дня. Пока что необходимо изолировать его в камере. Утерянный кусок бумаги отметим как утерянный по причине вражеской диверсии.

Когда Чекист договорил, солдаты покинули камеру. Михаил осмотрел манекен. Вроде бы ничего не изменилось.

– Ладно, если и это не сработает…. Лучше сдохнуть свободным, чем жить в этом концлагере, – думал Власов.

От этой мысли Михаилу сделалось спокойно и радостно. Власов забрался на трубу и быстро заснул. Ему снился спокойный сон. А когда Михаил проснулся, то сразу обнаружил, что из того места у стены рядом с ведром для отходов, где раньше была девочка-манекен, на него смотрели два черных глаза. Она сидела на полу, раздвинув пластмассовые ноги, и смотрела на Михаила зловещим взглядом исподлобья.

– Привет, – девушка обладала надменным голосом, в котором тоже ощущалось что-то зловещее.

От всего этого старый Власов, наверное, жутко испугался бы, стал бегать по камере, стучать по железной двери и в ужасе звать начальника. Теперь вся ситуация казалась Михаилу даже смешной. Он еле сдерживал себя от хохота.

– Чё ржёшь? Тебе понадобилось четыре года, семь месяцев и одиннадцать дней, чтобы организовать мой побег. Я разочаровалась в тебе.

От слов девушки Власов растерялся.

– Что? Ты меня понимаешь? – спросил Власов.

– Ну, да. Что за тупой вопрос?

– А ты, это, ты же можешь помочь мне сбежать отсюда, да?

– Да. Конечно. Хотя это с какой стороны посмотреть.

– Ну, ты хотя бы сможешь меня убить?

– Убить? Возможно.

– Это хорошо, – обрадовался Власов.