Нулевые. Затишье перед катастрофой

– Да, говорил.

– Ну и что? Сам виноват.

– Я не знаю, что мне теперь делать? Я в дерьме. Он отобрал у меня всё.

– Ох, – Владислав сделал глубокий вдох. – Ты сказал, что этого Колю выкинут с работы и поставят тебя вместо него?

– Да, – подтвердил Владислав.

– Ты понимаешь, что твоя замечательная пассия оказала тебе неоценимую услугу, показав своё истинное лицо и намеренья. И теперь она уходит от тебя к человеку, которого без двух минут исключили из вашей Партии?

– Да, – подтвердил Власов.

– Ты понимаешь, что должен бегать и прыгать от счастья, а не ходить с кислой рожей и суицидальными мыслями, – съязвил Владислав.

Михаил сильно удивился, что не смог раньше осознать то, что донёс до него Владислав.

– Вот что. Давай я подниму тебе настроение. Комсомольцы уничтожили не всю мою выставку. Вернее почти всю кроме самой мякотки. Самой крутой работы. Сейчас.

Он ушел на пару минут, потом вернулся с пачкой фотографий.

– Это такая своеобразная подборка фотографий под общим названием: “Припадение президента к трупу России”, – с улыбкой он передал фотографии Власову. – Это нечто.

Михаил медленно рассматривал фотографии. На них Владислав в образе президента в очках и с бородкой, которая придавала ему интеллигентности, ползал по ровному пространству осенней земли с погибающей травой. Небо было серным, шел моросящий дождь. Владислав подползал к бледному трупу обнаженной худощавой девушки с торчащими из разорванного живота кишками. Лицо девушки скрывали темные волосы. Рыдая, он целовал её худые ноги, потом с глубоким выражением боли и страданий на лице он припадал к её кишкам. На фото была надпись.

СМОЖЕТ ЛИ ПРЕЗИДЕНТ НА КОЛЕНЯХ ПРОСИТЬ ПРОЩЕНИЕ У УМИРАЮЩЕЙ СТРАНЫ ИЛИ ОН УМРЁТ ВМЕСТЕ С НЕЙ?

Власов расхохотался.

– Да. Не одни комсомольцы будут в восторге от этого креатива. Тут дело идет к двести восемьдесят второй статье. Экстремизьм, батенька.

– Так. Вот не надо каркать! У меня недавно товарища так выдворили из страны. Я черпал вдохновения из твоих бредовых сновидений.

– О, да.

Власов вернулся домой в приподнятом настроении, хотя был ещё зол на Петрова. Дома Власов продолжил осмыслять современную российскую культуру по средствам просмотра развлекательных передач для широких слоёв населения. Утром ему кто-то позвонил, Власов снял трубку. Его собеседник молчал.

– Что-то мне подозрительно долго не звонит Ярослава, – подумал Власов.

Разрыв с Анной повлиял на него. Это было крушение идеала. Анна больше не казалась ему волшебной и прекрасной, как и другие исключительно красивые девушки из интернета. Они все казались Власову такими же обычными как мешок с картошкой или мешок с сахаром.

Дальнейшее существование Власова было наполнено мучительным ожиданием. Сорокина всё не звонила. Деньги заканчивались. Ожидание давило на психику. К тому же Власов испытывал всепоглощающую ненависть к Петрову. Сначала ненависть охватывала его сознание всякий раз, когда Михаил думал о ситуации, но постепенно ненависть приняла форму приступов. Они появлялись внезапно и заставляли его мучительно ненавидеть. Михаилу пришлось одолжить немного денег у Владислава. Ожидание стало невыносимым, Сорокина не звонила. Власов не выдержал, он позвонил ей сам, но ответа не было. Номер был не зарегистрирован. Михаил испугался. Раньше он часто общался с ней по работе с этого номера. Михаил заметил, что Анна слала ему какие-то сообщения. Михаил не стал читать их, потому что думал, что там очередная порция язвительного стёба. Теперь Михаил серьезно испугался. Всё шло не так, как он планировал. Он боялся, что Петров мог победить. Сбросить Сорокину и отправить Михаила на самое дно российской жизни. Ожидание, ненависть и страх слипались в один большой омерзительный ком. Нужно было забыться. Власов пил. Сначала это были маленькие дозы, но потом алкоголизация достигла неимоверных масштабов. Жизнь стала тусклой, сильно болела голова. Когда нужно было осмысливать, Михаил наливал себе ещё.

Михаил проснулся от громкого шума. Он не помнил, когда последний раз мылся. Вроде бы на прошлой неделе или ещё позже. Власов заметил, что его квартира заполнилась черными тенями. Они ходили и везде рылись. Они напоминали милиционеров. Одна из теней подошла к Михаилу и что-то спросила. Михаила вырвало красной рвотой с едким запахом спирта. Рвота запачкала сапоги у тени. Тень стала громко материться, другие тени окружили Власова и начали избивать. Михаил плохо чувствовал боль, но всё же чувствовал. Последовал удар тупым предметом по голове. Власов потерял сознание.

– Что вы тут разлеглись? – спросил озабоченный женский голос.

– Вставай, быстро! Нажрался где-то и теперь спишь! Люди автобус ждут, на работу спешат, а он разлегся! – возмущался женский голос постарше.