Нульт

Более-менее разобравшись с классическим методом, Иосиф принялся осваивать бестекстовые методы гадания. Если обыкновенные гадания это арифметика, то бестекстовые методы – это высшая математика ицзинистики. Они не требуют для анализа афоризмов Книги, они опираются на глубинные принципы взаимодействия черт и триграмм. Больше всего поражал воображение Иосифа метод дикой сливы мэй-хуа. При помощи этого способа великие предсказатели древности откалывали совершенно фантастические номера. Это был больше чем метод трактовки предсказаний, – это был особый взгляд на жизнь. Овладевший этим особым зрением мог разглядеть знаки Книги во всем, что окружает человека, без монеток и палочек. Он мог получать гексаграммы буквально из всего, что его окружает, – непосредственно из событий, по календарю, из любого числа, по цвету, по направлению ветра, по случайным звукам… Иосиф понял, с каким великим человеком ему довелось жить бок о бок – Чжоу Ван был великим мастером метода мэй-хуа. И все то, что в детстве ему казалось сомнительными шутками, на самом деле был результат тончайшего расчета искушенного разума. Именно используя календарный метод дикой сливы, Чжоу Ван сделал то, ключевое для судьбы Иосифа предсказание.

Кроме Книги Перемен, Иосиф изучал все, что с ней связано. А связано было, по сути, все – И-цзин – само сердце китайской культуры; какой аспект ни возьми, в конечном итоге упрешься в черты И-цзин. При этом это сердце парадоксальным образом существовало отдельно от тела – ни одно из китайских учений не смогло ни объяснить ее, ни полностью адаптировать для себя. Да, Книга И была нужна многим, но ей самой никто не был нужен – она законченна и совершенно самодостаточна. Иосиф все больше и больше погружался в пучину китайской культуры. Он изучал фэн-шуй, цигун, тайцзи цюань, основы китайской медицины. Читал труды Лао-Цзы, Конфуция, Мэн-Цзы и других великих мудрецов Поднебесной. От его материализма не осталось и следа, к тому времени Иосиф считал себя убежденным даосом в философском смысле этого учения. Разумеется, он не афишировал свои взгляды, в то время достаточно было гораздо меньшего повода, чтобы загреметь в лагерь. Собственно, со стороны если и было что заметно, так только то, что Вайзман стал более уверен в себе, и то, может быть, что ему стало чаще «везти». Но за это вроде пока не сажали, и жизнь Иосифа шла своим чередом – он писал кандидатскую диссертацию по кое-каким частным случаям теории вероятности и подрабатывал переводами с китайского.

Каждый вечер перед сном Иосиф раскладывал палочки, получая гексаграмму на следующий день. В принципе, довольно сомнительное занятие – мало ли один день от другого отличается? Но Иосиф таким образом пытался как можно глубже понять свойства гексаграмм, а единственный способ это сделать – научиться соотносить их со своей жизнью. На тот злополучный день он получил статичную гексаграмму 29, Повторная Опасность, одну из четырех условно злых фигур Книги Перемен.

29

Образ № 29 – пропасть, бездна, эта чистая гексаграмма состоит из двух триграмм воды; сильные, янские черты словно тонут в слабых, иньских, и с этим ничего нельзя поделать, кроме как сцепить зубы и ждать, пока опасность не рассосется сама собой, как вода, в конце концов, уходит в землю. Вайзмана стали мучить неприятные предчувствия. Тот день, и правда, не задался с самого начала. Утром сорвало кран на кухне, днем потек чайник, а к вечеру он промок до нитки под сильным ливнем, но, тем не менее, слегка успокоился, поскольку решил, что достаточно для него воды на день. А ночью перед ним разверзлась настоящая бездна. Вайзмана арестовали.

Кто-то донес на него. И там не стали долго разбираться – товарищ Сталин требовал жертв, это была последняя, самая жесткая волна послевоенных чисток. Следствие было коротким. Капитан НКВД на первом же допросе четко обрисовал ситуацию – Вайзман чистосердечно признает свою вину и получает 15 лет. Если не признает, он получает в морду до тех пор, пока не признает, и получает все 25, а то и вышку. Поэтому, когда перед Иосифом положили текст, где он сознавался, что, находясь в эвакуации на Дальнем Востоке, был завербован японской разведкой, получил от их резидента шифровальные книги (приобщенные к делу) и с тех пор непрерывно шпионил, саботировал и готовил теракты, Вайзман не стал изображать героя и поставил под ним подпись. «Вот и молодец! – просиял следователь. – Люблю таких!» Его можно было понять – ему тоже надо было выполнять план. Вайзман получил свою пятнашку и был этапирован в Воркуйлаг.