Нумансия

Им, хищникам жестоким, удается
Когтить и бить, и клювом и крылами,
Ту птицу, что так храбро с ними бьется.
П е р в ы й ж р е ц
Сей знак могу ли встретить похвалами? —
Конец Нумансии! То он предсказан
Империи победными орлами!

В т о р о й ж р е ц

Путь, вещие орлы, вам не заказан!
Дни сочтены. И мы врагу уступим…
Я понял знак, который был показан.

П е р в ы й ж р е ц

К закланью жертвы ныне мы приступим.
Богам подземным крови черной надо.
Мы ею сердце чудища подкупим.
Плутон, великий повелитель ада,[35]
Тебе по жребию в кромешных безднах
Царить и править выпала награда.
Блаженством чистых ласк, тебе любезных,
Пусть дочь Цереры нежно отвечает
Твоей любви во мгле ночей беззвездных.
А ты открой нам все, что рок вещает
О судьбах наших. Под ярмом несчастий
Народ к Плутону взор свой обращает.
Закрой, владыко, зев той лютой пасти,
Из коей три выходят беспощадных
Сестры.[36] Живое все у них во власти,
И нет богинь настолько кровожадных.

Вырывает несколько волосков у жертвенного барана и кидает их в воздух.

Развейтесь на четыре страны света,
Намеренья и ковы трех злорадных!
Как этот нож вонзаю в тело это
И чистой этой кровью обагряю, —
(Сам убелясь душою, полной света) —
Так и земле Нумансии желаю
Быть кровью римлян густо обагренной!..
Будь их могилой! — властно заклинаю.

Из люка появляется Демон до половины тела и, стремительно схватив жертвенного барана, скрывается с ним, а затем сейчас же снова выскакивает, тушит и рассыпает пламя очага, разбрасывая все приготовленное для жертвоприношения.

П е р в ы й ж р е ц

Кто это, страшной силой одаренный,
Взял нашу жертву? К нам, святые боги,
Злой вторгся дух дорогой проторенной.
Ему препятствий нет на той дороге
Ни в этом нашем всенародном плаче,
Ни в наших гимнах, что святы и строги.

В т о р о й ж р е ц

Ожесточили небо мы. Иначе
Нас миновало б знаменье такое,
И не было бы с жертвой неудачи.
Меж нас живое — точно неживое,
Усердье с нераденьем уравнялось,
Злодейством стало все для всех благое.

О д и н и з т о л п ы

Оплачем, други, песнию плачевной
Страданья наши, чтобы в род из рода
Рассказ о них переходил напевный.
Тебе, Маркино, ведома природа,
Узнай же от нее своим гаданьем,
Какое зло готовит для народа
Судьба, наш смех сменившая рыданьем.

Все расходятся; остаются лишь Марандро и Леонисьо.

М а р а н д р о

Друг Леонисьо, видишь сам,
Не убежать нам от несчастий.
Все судьбы у богов во власти, —
Нельзя не верить небесам.
Должны те судьбы измениться,
Когда окончится война…
Но раньше, видимо, должна
Земля моею стать гробницей.

Л е о н и с ь о