Нуменал Анцельсы (СИ)

Сета, как всегда, была приветлива. “Ясон” сиял чистотой. Шелест гравистатов привычно напоминал о надежности космоплана. После многодневной скученности в замкнутом пространстве, декоратив аллоскафа казался чуть ли не сказочным убранством. Мягкий свет в каютах и переходах, озонированный воздух, изысканное меню — это и не только это предвещало недельное блаженство в окружении тлеющего среди неисчислимых молекул космоса уюта…

Иной раз воспоминания так одолевали Шлейсера, что вызывали у него раздвоение сознания. В такие минуты он как бы перевоплощался в одного из своих кампиоров, думал не своим умом, смотрел не своими глазами, и все пытался понять их мысли, впоследствии ставшие причиной драматических событий…

…Аина не считала себя сведущей в нюансах молекулярной биологии, но ясно понимала: жизнь — это прежде всего обменный процесс между ее носителем и окружающей средой, кружево витахимических реакций.

Пытаясь еще раз переформатировать свои мысли и обособиться от известных представлений, она еще раз поставила перед собой ряд набивших оскомину вопросов. Что такое исходная система, эволюция которой могла бы привести к возникновению жизни? Какие процессы в коре, атмо- и гидросфере должны отвечать за самозарождение элементов живой материи?

На свой страх и риск Аина поставила задачу в этом разобраться. Но не так, как выстроила бы ход своих рассуждений Грита, а по-своему, с учетом личного опыта и сложившегося представления о природе вещей.

Ее позиция не отличалась последовательностью и стройностью. Да и кто мог ее осудить, если даже корифеи экзобиологии “плавали” в созданном ими же виртуальном преджизненном поле. Тем не менее, отдельные моменты она представляла себе с достаточной определенностью.

Как же выстраивался ход ее мыслей?

Шлейсер мог только догадываться об этом. Но главная суть ее умозаключений просматривалась, на его взгляд, достаточно ясно.

«Здесь все подготовлено к началу жизни», — раз за разом повторяла она про себя слова Гриты. А если Грита уверена, значит так и есть. Нужен лишь толчок. И если у Снарта с Астьером что-то не получается, то это лишь по причине свойственной им нерадивости, расслабленности, верхоглядства и неправильного подхода.

Аина уже представляла, что надо делать. Когда-то она имела отношение к особо секретным разработкам в системе Тибертиса. Казалось бы, ничего особенного. Обычная звезда низкой светимости с выводком планет-отщепенцев. Исследования сводились к изучению так называемого “эффекта исчезающей массы”. Так вот, у этого Тибертиса была обнаружена очень странная и нигде более не встречающаяся особенность. Время от времени, с периодом около двадцати лет, его масса увеличивалась, а затем уменьшалась примерно на десять процентов. При этом если накопление массы происходило постепенно, то сброс ее осуществлялся за считанные минуты. Непосвященным оставалось только представить, что творилось в это время в его окрестностях. Планеты трясло так, будто это не планеты, а капустные головы на мчащейся по ухабам подводе. Орбиты рвались как нитки, после чего “отщепенцы” всякий раз выстраивались по-другому. Метеоритные стаи метались по невообразимым траекториям, а межпланетный конденсат, сталкиваясь и расшибаясь, закручивался в смерчи-магнитоформы, которые под воздействием звездного ветра вспыхивали радужными цветами, как огни сказочного фейерверка.

По логике вещей, сброс массы должен был сопровождаться взрывными процессами, если и не внутри звезды, то по крайней мере на ее поверхности.

К удивлению, этого не происходило. Более того, невысокая светимость Тибертиса в этот период еще больше падала. Если расход массы еще можно было списать на переход вещества в излучение, то откуда это вещество впоследствии появлялось снова? Теоретики драли друг другу холки, но прийти к единому мнению не могли.

После того как стало ясно, что тема “гравитационных качелей” представляет стратегический интерес, Совет снарядил в эту область пространства экспедицию. Аине в ней тоже определили место. Кстати, это был один из редких случаев, когда миссию продлили на целый год.

Первый сюрприз ожидал аллонавтов сразу же после деконтаминации. Тибертис готовился к очередному “облегчению”. Межпланетный вакуум “парил”. Пустота извергала потоки безмассовых частиц, отчего казалось, что окружающее звезду пространство буквально кишит белесоватыми искорками-сполохами. Что это было? Ненулевые флуктуации вакуума? Особые формы квантонов? Эффект приливных сил звезды? Или что-то другое?..