Нуониэль. Часть вторая

Закич подбежал к Ломпатри и коснулся его плеча. Рыцарь сидел неподвижно. Закич чуть не вскрикнул, но вовремя прикрыл рот ладонью. Он коснулся белого шрама, рассекавшего густую правую бровь Ломпатри. Даже загрубевшими под коркой запёкшейся крови пальцами Закич почувствовал, сколь холоден этот шрам. И сколь холоден сам благородный рыцарь Ломпатри, владыка провинции Айну.

Рыцари, стоявшие у дверей опустились на колено и склонили головы, а старый Воська, смахнул слезу, приблизился к своему господину и, обняв первый раз в жизни, застегнул ему на шее золотой медальон.

Глава 23 «Эпилог»

Через неделю в форте с новым благозвучным названием «Рассвет» во всю шло строительство. Тела людей предали земле, а трупы гнусных созданий сожгли на кострах. Теперь строили новые казармы и таможню, ведь, как снег на голову явился вдруг с севера караван: из далёких краёв привезли тюлений жир.

Тело Ломпатри забальзамировали и отправили в Атарию. Траурный поезд возглавил рыцарь Вандегриф. Он смотрел на длинные чёрные флаги и вспоминал рассказ Ломпатри о том, как хоронили его молодую жену Илиану. «Наверное, они теперь вместе», – думал Вандегриф, и на душе у него становилось легче.

Провинция Айну и Бирюзовое всхолмье остались у рода Сельвадо, перейдя к сыну племянницы Ломпатри. Молодой наследник оказался достойным человеком и в честь своего почившего родственника даже воздвиг памятник.

Вскоре весть о подвиге атарийца разлетелась по всему Троецарствию. Король Девандин высоко оценил вклад Ломпатри в защиту Вирфалии и поставил памятник герою прямо перед своим дворцом. Когда об этом узнал король Хорад, он приказал создать монумент в два раза больше и поставить его на самом высоком холме Атарии. Однако король соседней Варалусии, не имевший, впрочем, никакого отношения к произошедшим событиям, так проникся всей этой историей, когда услышал её, что издал указ об установке монументов в честь рыцаря Ломпатри в каждой провинции. Рыцари стали забывать свои фамильные боевые кличи, предпочитая теперь выкрикивать «За Троецарствие!», когда кидались друг на друга, затевая очередную междоусобицу. Но, по правде сказать, междоусобных войн в Троецарствии с тех пор стало гораздо меньше.

Когда рыцарь Вандегриф выполнил свой долг и доставил тело друга в родные края, дела у него пошли в гору. Репутация черноволосого рыцаря росла так же быстро, как росло и его состояние. Вскоре он стал одним из самых богатых и уважаемых рыцарей Троецарствия. Вместе с тем, Вандегриф год от года тяготел к простоте, и в старости прослыл за чудилу, имеющего несметные богатства, но разъезжающего по своим владениям в драном плаще. Когда же сын Вандегрифа достиг шестнадцатилетия, черноволосый рыцарь и вовсе передал всё накопленное наследнику и ушёл в отшельники.

Воська продолжил служить роду Сельвадо, но вскорости умер. Наследник Ломпатри распорядился похоронить старого слугу рядом со своим господином. Так, на холме, возле высокого памятника рыцарю, появился небольшой холмик с воткнутыми в него двумя палочками, перевязанными ещё одной по середине. Со временем эти палочки в виде буквы «н» сгнили, а холмик сравнялся с землёй.

Молнезар и Всенежа вернулись в Степки, и через девять месяцев у них родился малыш. Молнезар переживал, что ребёнок окажется белобрысым, как варвариец с далёких островов, но весёлый парнишка вышел чёрноволосым и чернобровым как папа.

Жреца Наимира арестовали и заточили в подземелье в стольном граде Идрэне. Каста жрецов ослабла, а гильдия магов, сплочённая смертью Байсена укрепила свои позиции. Её члены вновь стали почитаемыми людьми.

Добравшись до Атарии, Закич перестал бродяжничать и вернулся к жене. Несчастная женщина, не видевшая мужа много лет, чуть не умерла от разрыва сердца, когда её суженый предстал перед её очами. Потом, конечно, она устроила ему самый большой нагоняй в истории мироздания, но в итоге простила. Дела у Закича с тех пор пошли на лад. Он занялся колбасой с таким рвением, что позабыл про свои мытарства и сомнения относительно предназначения судьбы. В итоге он придумал новый сорт колбасы и назвал его «рыцарский». Эта колбаса пришлась по вкусу и магам, и жрецам, и даже королю Хораду. Любой другой после такого успеха лёг бы на печь и плевал в потолок до конца дней. Но Закич не остановился на достигнутом. Вскоре он изобрёл удобную вилку с тремя зубцами, которую вмиг стали использовать чуть ли не в каждом доме Троецарствия. А в преклонном возрасте ещё и написал трактат «О пользе колбасы и пятиразового питания». И хоть ему довелось побывать коневодом, травником и лекарем, в историю он вошёл как самый великий колбасник.