Нур-ад-Дин и Мариам

Неподалеку, она прекрасно знала это, была расположена одна из лавок, что принадлежала некогда ее доброму Абусамаду и в которой теперь хозяйничал Нур-ад-Дин. Искушение показаться на глаза сыну, а вернее, посмотреть, как там ее мальчик, было весьма велико. Но у Мариам хватило твердости, чтобы не сворачивать в хорошо известные ряды. Вот показались уже и ворота – как бы ни был велик базар, как бы ни был шумен, но он уже оставался позади. И в этот миг добрая женщина услышала слова, которые заставили ее сердце вздрогнуть.

– …и почтенный Нур-ад-Дин столь болен, что ему не дожить даже до следующего Рамадана…

Солнце для уважаемой Мариам скрылось за чернейшей из туч. Ей показалось даже, что исчез весь воздух, что лишь пыль и зной остались в мире. Ноги налились свинцовой тяжестью, а сердце заболело столь сильно, что из глаз женщины полились слезы.

Ничего не видя вокруг, шла уважаемая Мариам домой. Руки сами распахнули калитку, сами разложили по кувшинам и коробкам припасы. И только после того, как холодная вода коснулась пылающего лица, достойная женщина пришла в себя.

– Как ты все же глупа, Мариам, – пробормотала она. – Ну сколько раз в своей жизни убеждалась ты в том, что базарные слухи – чистое вранье? Сколько раз ты сдуру верила россказням Суфии или Фатимы, Алмас или Наджмие… И каждый раз, приходя домой, убеждалась в том, что в них правды не больше, чем сладкого меда в разбитом старом кувшине. Что же сотворил Аллах великий с твоими мозгами теперь, глупая курица?

Суровая нотация самой себе подействовала, но все же сомнение осталось.

– Или речь шла о каком-то другом Нур-ад-Дине?.. Подумай сама, безмозглая, не может же быть, что в городе только двое мужчин носят это, в общем, не такое и редкое имя…

Увы, и это умозаключение не помогло. Ибо мудрый внутренний голос, который временами куда умнее разума и к которому всегда прислушивалась почтенная Мариам, все время шептал: «Немедленно отправляйся к нему! Если он столь плох, как это утверждает молва, то он не будет прятаться от тебя в лавках… Он наверняка лежит дома, а его дочь, твоя тезка, Мариам, суетится у его ложа!»

– А это здравая мысль, – пробормотала почтенная женщина, вновь закалывая шаль изящной брошью. – Надо не бежать к нему домой, а просто пройтись по его лавкам. Спорю на динар, что я найду его всего за несколько минут!

Увы, так и осталось неясным, с кем именно спорила почтенная Мариам. Но уже через несколько минут она вновь вернулась в шумные проходы базара, уверенно переходя от одной лавки, принадлежащей Нур-ад-Дину, к другой. Каково же было ее удивление, когда оказалось, что нигде его нет! Более того, всего одного осторожного вопроса хватило, чтоб узнать, что «уважаемый Нур-ад-Дин» сегодня вовсе не появлялся на базаре. Но что было еще удивительнее – с запиской к приказчику на базаре с утра явилась дочь хозяина Нур-ад-Дина, красотка Мариам.

Дальнейший рассказ одуревшего от жары приказчика Мариам-ханым слушать уже не стала. И без того было понятно, что с Нур-ад-Дином случилось какое-то несчастье.

– Быть может, он вчера простудился, спасая меня из огня? И теперь страдает дома, считая часы, которые остались ему до кончины…

О, Мариам была вполне здравомыслящей женщиной. Быть может, она посмеялась бы над собой, если бы увидела себя со стороны. Но сейчас тревога за дорогого ее сердцу человека сжигала душу, и потому разум молчал.

Мариам возвращалась куда более спорым шагом, чем шла на базар. О, куда правильнее было бы сказать, что она почти бежала. А по дороге прикидывала, найдутся ли у нее дома все необходимые снадобья для того, чтобы излечить Нур-ад-Дина от любой мыслимой хвори, кроме, конечно, печали коленного сустава и тоски коротких волос.

Решив, что дома она найдет почти все, Мариам начала собираться. Одной корзины ей показалось мало, и она вытащила вторую – куда более емкую, хотя и куда более старую. Зато теперь можно было складывать отдельно мази и притирания, и отдельно – травы и порошки.

Забив обе корзины до отказа, женщина решительно повязала шаль, закрыла за собой двери и отправилась к дому Нур-ад-Дина. Конечно, такое путешествие заняло совсем немного времени, ибо дома, как известно, стояли рядом. Поэтому всего через минуту, еще не растеряв решительности, Мариам уже стучала в калитку соседей.

– Тетя Мариам! – радостно воскликнула Мариам-младшая, дочь Нур-ад-Дина, который должен был страдать от никому не известных хворей.

– Да хранит тебя Аллах всесильный и всемилостивый, девочка! Как отец? Он сильно страдает?

– Отец? – озадаченно переспросила Мариам. – А почему он должен страдать?

Но Мариам не обратила на слова девушки никакого внимания. Она отдала корзину, что была полегче, своей тезке, а сама направилась в комнаты.

– Тетя Мариам, – пыталась окликнуть ее девушка, – почему отец должен страдать?

– Малышка, когда люди больны, они страдают. Вот я и спрашиваю, так ли плох твой отец, как говорит об этом молва…